Знаменитый российский поэт Андрей Орлов, более известный как Орлуша, полгода назад уже был собеседником «Еврейской панорамы» (2017, № 5). Случай, вновь сделавший возможным интервью с ним, на сей раз тот же: культурно-образовательная конференция «Лимуд – Украина», которая на этот раз происходила в Одессе. И если в прошлый раз служитель сатирической музы, который еще немного и политтехнолог, делился своими мыслями о текущем политическом моменте, то теперь корреспондент «ЕП» решил спросить его, сидевшего на лавочке у отеля «Гагарин» в кипе и в обществе юной спутницы, о чем-то более древнем и непреходящем – о евреях.
– Вы случайно не еврей? Может быть, есть какие-то еврейские корни?
– У меня нет сведений об обоих дедушках. По мужской линии ничего не ясно. В семье есть легенды, что один, может быть, был цыганом, а другой – агрономом. Цыган вряд ли был евреем, но агроном…
– Если бы юрист, было бы яснее.
– В деревнях в то время не было юристов, тогда агроном выполнял все функции.
– Агроном – это звучит. А может, это была фамилия? Как Портной, Учитель, Адвокат?
– Все может быть. Как-то раз президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер подошел ко мне после концерта и говорит: «Андрюша, какой ты все-таки умный и красивый! Я думаю, ты еврей». Я отвечаю: «Юра, если бы я к тебе подошел и сказал: „Какой ты умный, красивый! Я думаю, что ты русский“, ты бы счел это антисемитской выходкой». Подозрения есть, евреи меня в еврействе подозревают...
– Здесь, на «Лимуде», вас очень тепло принимают и очень хорошо понимают. А как вы себя чувствуете среди евреев?
– Знаете, я и среди молдаван прекрасно себя чувствую, и среди цыган, и среди гуцулов. Я очень люблю последнее время подолгу бывать в Прикарпатье среди гуцулов. Я пытаюсь быть открытым, не мимикрирую, ничего не скрываю, ни под кого не подстраиваюсь. Но, видимо, людей, у которых сходное с моим чувство юмора и политическое чутье, я располагаю к себе независимо от моей этнической принадлежности.
– А как бы вы прокомментировали совпадение ваших эстетических, юмористических и политических взглядов и вкусов со взглядами и вкусами многих евреев?
– Общество поделено по убеждениям независимо от национальности. Если мы говорим про пресловутые 85 и 15% среди населения, то в этих процентах есть своя доля и русских, и евреев, и татар, и чувашей… Взять, например, моего друга Льва Юрьевича Новоженова. С ним иногда сложно разговаривать: он «крымнашист» и путинский имперец, я на эти темы с ним и не разговариваю. Хотя, предположительно, да – интеллигентная еврейская компания обычно принимает более европейски ориентированную позицию. Но вот, предположим, тот же Гафт рядом с нееврейской Ахеджаковой: Гафт – «крымнаш», а Ахеджакова считает, что нельзя незаконно захватывать чужую территорию. То есть, понимаете, вы не уместите в один автобус всех людей.
– Так вы давно по жизни тусуетесь с евреями? Когда впервые увидели живого еврея?
– Когда я рос в Челябинске, мы, дети, про евреев ничего не знали. Здоровый такой бытовой антисемитизм практически при полном отсутствии евреев. Вспоминаю, что про евреев впервые я узнал в школе. Это был третий класс. В школьных журналах тогда в конце была графа «национальность»: имена родителей и национальность. Я помню наше удивление, когда мы узнали, что чудесная добрая девочка Марина Шехет, которая всегда давала откусить бутерброд, оказалась еврейкой, а «жадина-говядина-жид-по-веревочке-бежит» Славка Петров оказался русским. То есть была дразнилка, но нам тогда было по барабану, кто во дворе еврей, кто татарин, кто русский и кто узбек.
– Ага! Значит, поприще сатирика начиналось с дворовых дразнилок. Есть две темы для сатиры и юмора – политика и секс, и еще третья – евреи, которые так часто являются героями анекдотов…
– Так же часто чукчи, очень часто татары, грузины и армяне... Вы как еврей просто сразу отзываетесь на это слово. Понимаете, когда у вас жена беременна, вы замечаете на улице всех беременных женщин. Чувствительность евреев, живущих в чужой среде, к юмору и веселью, естественно, повышенная. Ну, например, для веселья в Москве в студенческие годы мы ходили к синагоге, мы тянулись к этой атмосфере. Я думаю, моя студенческая компания знала больше песен на идише и иврите, чем многие наши еврейские друзья. Это же было как клуб – улица Архипова, там собиралась толпа, и был винный магазин напротив, его называли «еврейский». Это было доброе слово, никто не стеснялся и не обижался, говорили: «Пойдем в „еврейский“ за водкой». Веселый был праздник, который назывался «симхастóйрэ» – Симхáт-Торá, кажется, так сейчас говорят?
– Да, это разница между ашкеназским и современным израильским ивритом.
– И вот в 11.00 надо было заканчивать всю эту гульбу, по Архипова ехали милицейские «жигули» и из громкоговорителей неслось: «Граждане еврейской национальности, расходитесь, ваш праздник окончен!» А мы стояли (там было очень удобно: рядом был забор общежития Института иностранных языков им. Мориса Тореза и спортплощадка), и, соответственно, менты могли подойти, если ты выпиваешь на улице, но мы ставили бутылку за решетку спортплощадки: если что – водка не наша. А в синагогу чтобы зайти, на голову повязывали платочек с такими узелками, как на пляже в советских фильмах. Это так уже сложилось, что все мои дружеские компании – московская, коктебельская – были русско-еврейские. Песен было очень много. Ваш фольклор – он смешной, и что, я должен быть евреем, чтобы смеяться?
– Я вижу, вы «член партии с дореволюционным стажем». А как по-вашему, что-то изменилось в еврейском сообществе после перестройки, с процессом легализации еврейской общественной жизни?
– Знаете, легализация еврейства – это как, извините за сравнение, легализация проституции...
Беседовал Виктор ШАПИРО
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь