Осенью 2015 г. в течение нескольких дней Израиль следил за тем, как врачи боролись за жизнь 30-летнего репатрианта из Украины Меира Павловского, получившего множество тяжелейших ранений от рук террориста, и молился за его выздоровление. Когда то ли молитвы, то ли искусство израильских врачей, то ли и то и другое вместе сотворили чудо и Меир пришел в себя, к нему в реанимационное отделение началось настоящее паломничество. Кто только не побывал у него за эти дни: депутаты Кнессета, лидеры поселенческого движения, известные раввины, но самое главное – сотни простых израильтян разного возраста, приходивших, чтобы выразить ему свою поддержку. В этом интервью мы решили вернуться к тем дням, когда Меир оказался между жизнью и смертью, а заодно поговорить о его совсем не простой судьбе и пути к иудаизму.
– Меир, прежде всего, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, значительно лучше, хотя сказать, что я совсем здоров, конечно, нельзя. На это требуется время. Но врачи говорят, что я в нормальном темпе иду на поправку, даже быстрее, чем они ожидали.
– Я понимаю, насколько тебе тяжело вспоминать о том, что произошло, но все-таки расскажи, если возможно…
– Это было 8 октября, где-то в половине четвертого. Я как раз читал книгу рава Хаима Друкмана «Кима-кима», в которой он разбирает то место в трактате «Сангедрин», где идет спор, как придет Машиах: будет ли происходить освобождение еврейского народа как некий естественный, эволюционный процесс или же внезапно, с помощью чуда… Так вот, я взял эту книгу, вышел из Кирьят-Арбы и направился в синагогу «Хазон Давид», которую государство разрушало 36 раз и которую снова и снова восстанавливают. За пару месяцев до этого ее в очередной раз разрушили, и армия объявила эту территорию закрытой зоной, в которую запрещено заходить молящимся. Ну, я сел на руинах этой синагоги на оставшуюся табуретку и начал читать…
– А что, для тебя было так принципиально сидеть в закрытой военной зоне?
– Для меня это было принципиально. Важно было показать, что, хотя синагогу разрушили, она продолжает в какой-то мере действовать и евреи отсюда никуда не уйдут. Да и потом, это очень живописный уголок, там просто приятно сидеть и учиться. Но тут подъехали полицейские. Один из них подошел ко мне, напомнил, что я сижу в закрытой зоне, и попросил перейти под навес, где организовали что-то вроде новой синагоги, – он расположен примерно в 15 м от разрушенной. Я сел на лавочку под этим навесом, а неподалеку стояла еще неразобранная сукка. Естественно, мимо меня проходило и проезжало много арабов, но я не обращал на них особого внимания. Один из этих арабов зашел за сукку, я проводил его взглядом и стал ждать, когда же он появится с другой стороны сукки. Он почему-то все не выходит и не выходит. И вдруг выскакивает из-за ближнего угла и с криком «Аллах акбар» наносит мне несколько ударов в живот. Я даже не успел сообразить, что произошло, а когда понял, то увидел, что весь правый бок у меня раздулся и наружу полезли внутренние органы. Кишки, в общем, если называть вещи своими именами. Я еще успел встать, оттолкнул его, развернулся, обхватил руками живот и бросился бежать, а он за мной гнался и продолжал бить ножом, теперь уже в спину. В сухом остатке: ножевое ранение живота и спины.
– Погоди, ты же находился рядом с закрытой военной зоной. Куда же девались солдаты и пограничники?
– Солдат стоял на расстоянии 18–20 м от этого места, на входе в Кирьят-Арбу. Но, как потом выяснилось, он был «джобник», то есть служил не в боевых, а в тыловых частях. Поэтому он растерялся и закрылся в будке, а увидев кровь и кишки, расплакался и стал звонить маме. Словом, солдат впал в состояние шока и ничем помочь мне не мог. Я сумел добраться до КПП Кирьят-Арбы, лег возле него на землю и стал кричать: «Шма, Исраэль!», так как понимал, что жить мне осталось совсем недолго. Все еще сжимая руками распоротый живот, я оглянулся и увидел, что за мной тянулась кровавая полоса. К моменту приезда скорой помощи я потерял три литра крови, но все еще был в сознании. Минут 40–45 мы добирались до иерусалимской больницы, санитары нервничали, а я говорил им, что не стоит торопиться, все равно умру. Уже в больнице мне сделали наркоз, и я отрубился, а когда пришел в себя, врачи рассказали, что у меня на 2 см была разрезана печень, разрезан желудок, а сзади нож пробил два ребра и легкие. Врачи оценили мой шанс на выживание в 10%. И вот из этого состояния, слава Богу, меня вытащила наша израильская медицина.
– Скажи, когда тебя везли в больницу и ты находился в сознании, ты не пожалел о том, что приехал в Израиль? Не возникла мысль о том, что все сделанное тобой в жизни прежде было роковой ошибкой? Ведь если бы ты остался в Украине…
– Нет. Разумеется, нет. Единственная мысль, которая у меня была, это о том, что я своей смертью совершаю «кидуш а-Шем», освящаю Имя Всевышнего. На протяжении всего пути к иудаизму я не раз задумывался о том, как это – совершить «кидуш а-Шем», умереть за то, что ты еврей? И в скорой я думал только о том, что вот я сам удостоился этой высочайшей чести, и потому у меня не было ни страха, ни тем более, упаси Бог, какого-либо сожаления о том, что я что-то не так сделал в жизни. Естественно, я не хотел умирать, но если уж так вышло, то я начал готовиться к тому, что вот сейчас я увижу туннель, наполненный светом, ангелов и все прочее, что описывается в историях про духовные миры.
– Ты и в самом деле что-то такое увидел?
– Нет. Поскольку я все время находился в сознании, то единственные ангелы, которых я увидел, прежде чем впасть в беспамятство, были врачи больницы «Шаарей-Цедек».
– Кстати, как ты пришел к иудаизму, стал религиозным евреем?
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь