Знаменитый мудрец и проповедник р. Исраэль Липкин (Салантер) говаривал: «Если в город приехал раввин и никто не хочет выгнать его из города, то это не раввин». Раввин Александр Фейгин был заметной фигурой в еврейской Москве. Разносторонне образованный теолог, филолог и финансист славился своими острыми и меткими высказываниями, порой далекими от политкорректности. В 2013 г. ему был запрещен въезд в Россию. Как писали многочисленные СМИ, «за русофобию». Сегодня рав Фейгин, консультант одного из израильских инвестиционных фондов, живет в Ашкелоне, составляет словари и делится своими размышлениями с читателями «ЕП».
– Так вы раввин?
– Когда-то я окончил, как велели родители, институт, потом для мамы защитился, потом получил пять раввинских смихот (полномочий), включая самую высокую – даяна (судьи). Из десятка профессий, которые я приобрел и практиковал, самая любимая – лексикография. Самая нелюбимая – раввинство. Мой прадед Шмуэль-Шимон Либерман был раввином, сыном раввина, внуком раввина и так еще 15 раз. Умер он совсем молодым, в 32 года, от холеры, но на семье осталось клеймо «раббонышэ блут» (раввинская кровь. – идиш). Он говорил, что если бы на базаре раздавали по дюжине раввинов пучком за копеечку, ничего бы не продалось. А моя прабабушка говорила: «Дай Бог все вмiти й нiчого не робити». Дай Бог каждому знать иудаизм, как полагается раввину, и не работать раввином.
– Так кто вы, доктор Фейгин?
– Меня как человека сформировали несколько факторов: среда советских инженеров, физико-математическая школа, москальщина. Советские инженеры были особой гильдией, в которой сочетались высокий престиж и нищета, плавно переливавшиеся в гордость люмпена. Казалось, и я рожден в нищете и для нищеты. К счастью, жизнь распорядилась иначе. Советские физматшколы давали шанс находиться в среде талантливых сверстников, когда вокруг ровным слоем было намазано быдло. Нас совсем не натаскивали и ни к чему особенному не готовили. Но каждый знал, что его таланты (в них мы не сомневались по факту отбора) когда-нибудь выстрелят если не очередной ракетой, то каким-нибудь «нобельверком». Интересно, что искренняя жалость и презрение к гуманитариям сочеталось в физматшколах с блестящим уровнем преподавания гуманитарных предметов. Но в школе я ненавидел все, что было связано с языками. Учителя объяснили, что, потратившись на математические способности, Творец не дал мне языковых. С тех пор я выучил два десятка языков. Любовь к правильному слову началась с ненависти к слову кривому. Вокруг превалировали люди, говорившие плохо, косноязычно. Немногие языкастые вызывали волнение и восторг: Андроников по ТВ был засмотрен до дыр. Москальщина (в моем случае – Харьков) была особым продуктом советской дружбы народов. Это была разукраиненная Украина, где в равной степени презирались и «кацапы» – наглые и нищие москали, и «хохлы» – деревенские дикари, неприличные на собственной земле. И обе эти презренные группы тиранили «жидов» и чернопрочих. Как результат – везде царствовал суржик, язык нищий духом, не русский и не украинский – харьковский. И сегодня, 55 лет спустя, он иногда выскакивает у меня изо рта, как непристойный физиологический звук.
– А что же еврейство?
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь