Культура, которая хочет выжить, должна отстаивать свои права  

Март 24, 2016 – 14 Adar II 5776
Европа: постмодернизм или… жизнь

Обладатель докторской степени Гарвардского университета и профессор Университета им. Бар-Илана, автор пяти книг, историк Анна Гейфман – один из ведущих исследователей психологии терроризма и радикализма. Мы говорили с ней о проблемах идентичности, мультикультурализме, исламизации иммигрантов в Старой Европе и усталости самих европейцев от своего наследия.

– Анна, одним из главных символов минувшего года стал террор. 2015-й начался расстрелом исламистами Charlie Hebdo и закончился резней в зале Bataclan. Насколько, с вашей точки зрения, эти трагедии были предопределены? Вы готовы бросить свой камень в адрес мультикультурализма, лишившего Старую Европу защитных механизмов?
– Мультикультурность – близкая мне проблема: я родилась в СССР, долгое время жила в США, немного в Европе, наконец, репатриировалась в Израиль. При этом, надеюсь, мне удалось определить границы своей национальной идентичности, расставив четкие приоритеты. На это ушли годы работы, отчасти из-за того, что мультикультурность сегодня преподносится как догма и как единственный способ восприятия реальности. И если уж бросать камень, то в тех, кто пытается лепить что-то из людей, навязывает им «единственно верный» взгляд, а те пожинают плоды этой новой, постмодернистской социальной инженерии.
Главный постулат постмодернистского дискурса таков: человек может выбирать все что угодно и стать кем угодно, независимо от того, кем «в действительности» является. На самом деле это примитивная идеологическая схема: идентичность не складывается произвольно, будто из кубиков, и это мы ясно видим сегодня, когда миллионы людей оказываются оторванными от своих культур и вынуждены выстраивать свою самоидентификацию заново. И не только они, но и их дети, второе поколение иммигрантов. Я говорю прежде всего о мусульманах в Европе, где на наших глазах происходит столкновение цивилизаций.
– Почему все три модели европейского мультикультурализма – британская, французская и германская – привели к одинаково плачевному результату?
– Потому, что это лишь модели, не отвечающие на вызовы реальности. В Германии эта модель проста: мы вас не трогаем, вы нас не трогаете. А если трогают, как в Кёльне? Как себя вести? Никто не утверждает, что иммигранты из мусульманских стран поголовно террористы, но нельзя и бесконечно повторять мантру о том, что все люди хорошие. Нельзя закрывать глаза на то, что некоторые стремятся убивать и разрушать, и радикальный ислам поощряет и структурирует именно эти стремления. Нужно понять, что это за зверь такой – исламизм, и прекратить уверять всех, и себя в первую очередь, что это не монстр, а просто такая большая киска, и, если погладить у нее за ушком, она ляжет у ваших ног.
– Допустим, но ведь первое поколение иммигрантов-мусульман вполне успешно интегрировалось. Почему же их дети, получившие западное образование, стали всё больше проникаться исламистскими идеями?
– Родители, с таким трудом вырвавшиеся из своих несчастных, растерзанных стран, прикладывают максимум усилий, чтобы вжиться в новую реальность. Они видят, как живут их новые соседи – коренные французы или немцы, и говорят себе: хотим жить так же. Мы пока не знаем, что для этого нужно, но мы научимся. Я это знаю по себе. Родители привезли меня в 14 лет из СССР в Штаты, и первое, что мы с сестрой услышали от них: вы американки. Мы переглянулись – какие же мы американки, если знаем ровно два слова по-английски и неправильно их произносим? Не беда, сказали родители, язык выучите, но сперва должны понять, что вы американки. И они сами стали активно интегрироваться: папа приложил массу усилий, чтобы усвоить местные коды, манеру поведения. Разумеется, он говорил с акцентом и оставался человеком из России, но они с мамой были всегда благодарны Соединенным Штатам, в том числе за то, что мы – дети – получили свободу выбора.
Что происходит с детьми иммигрантов-мусульман? Они не знают, как выживают люди там, откуда они родом. Благодаря родителям и стране, их принявшей, они начинают делать свой выбор – безусловно, под влиянием новой культурной доминанты. А что говорит сегодня европейский культурный мейнстрим? У каждого человека есть возможность построить свое национальное самоопределение так, как он хочет.
– И почему бы не стать, допустим, французом?
– Во-первых, некоторые становятся, хотя для этого тоже надо постараться. Во-вторых, нельзя забывать, что 16 лет – это возраст бунта против родительских ценностей, который в западной культуре считается вполне нормальным явлением и даже поощряется. Ведь чтобы найти свое, надо отринуть родительское – так сказать, расчистить место. Как человек, выросший в семье иммигрантов, я это очень хорошо понимаю. Когда место расчищено, перед тобой открывается весь спектр возможностей.
– Почему же из этого спектра многие выбирают столь экстравагантные вещи, как радикальный ислам?
– Потому что мир постмодернизма отрицает базисные смыслы, которые необходимы человеку. Часто отрицается даже то, что смысл вообще существует. И реальности, мол, нет вообще, есть лишь твое воображение, и мир – это то, что ты построишь в своем сознании. Но в 16–17 лет сознание человека еще не очень развито, он себя только ищет, а внешний мир (даже если он и существует) ничего определенного ему не предлагает. Он как бы запутан в клубке возможностей. Традиционная система ценностей подорвана, кое-где религия стала почти бранным словом, подростку просто не на что опереться. Постмодернистская реальность говорит ему: у каждого своя правда. А если у него этой правды нет? Все, что он знает, – это то, что она у каждого своя. Но если правды нет, то нет и морали, и каждый волен делать все что угодно? В этом мире колоссальных возможностей юноша, вышедший из одной культуры и не интегрировавшийся по-настоящему в другую, абсолютно потерян, он не знает, где добро и где зло, где правда и где ложь. Об этом много писал выдающийся американский ученый Роберт Лифтон, разработавший теорию «исторической дислокации». Вот таких «дислоцированных», потерянных, оказавшихся в культурном вакууме людей и ищут те, чья цель – убивать и разрушать.

Беседовал Михаил ГОЛЬД

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети