Россия собирается закупить у Израиля 300 молочных ферм. Что, не было поближе? Ближе есть. Нет лучше  

Декабрь 27, 2016 – 27 Kislev 5777
Еврейская халява

Израильское молочное хозяйство – самое продуктивное в мире. Здесь корова (не рекордистка, а обычная – это средний показатель) приносит 13 тыс. л молока в год. Хваленая американская (ковбои, молчать!) дает 9 тыс. Лучшие европейские – знаменитые голландские буренки – 7,5 тыс., вдвое меньше своих еврейских сестер (а они таки сестры!). «Удой» израильских бычков продается дороже золота и идет нарасхват. «Племенной материал» (не стану использовать более короткое и понятное слово) – важный сегмент сельскохозяйственного экспорта страны.
Все это хорошо и широко известно, по крайней мере специалистам. Что гораздо менее известно, в том числе, и специалистам, и самим израильтянам, – что все это богатство возникло не просто на пустом месте, но и вопреки всему, что знала до той поры крестьянская практика и сельскохозяйственная наука. Не с нуля, а с минуса.

Корректировка Библии
«Молоко» на иврите – «халав». Израильтяне, владеющие обоими языками, убеждены, что русское слово «халява» – от него. Якобы в старой Одессе существовал обычай раздавать по пятницам бесплатное молоко бедным детям – учащимся иешив.
В русском блатном жаргоне, тоже сформировавшемся в Одессе, много ивритских слов. «Шмон», «ксива», «клифт», «мусор», «малина», «хипеш», «хевра», «шара», «параша», «ботать» и «феня» сама – все оттуда. Так что и «халява» вполне может быть из того же источника. Хотя этимологические словари дают другую версию, но в советское время, когда они издавались, принято было умалчивать еврейское происхождение и людей, не то что слов. Единственное, что точно не соответствует действительности (и тут этимология ни при чем), – что молочное изобилие досталось евреям на халяву.
«Земля, текущая молоком и медом» и в самом деле была когда-то такой. Не только по библейским рассказам, но и по свидетельству древних историков, не было на Ближнем Востоке земли обильнее и плодороднее, чем Иудея. Тучные поля, сочные пастбища, густые леса, цветущие сады, щедрые почвы поражали воображение путешественников.
Они писали о пятикилограммовых гроздьях винограда с ягодами, как сливы; финиках величиной с куриное яйцо, фантастических урожаях ячменя и хлопка, ореховых и оливковых рощах. То, что обычно растет либо в северных странах, либо в южных, но нигде вместе, здесь росло и плодоносило – словно все богатство природы стремилось раскрыться именно на этой благословенной земле.
На рубеже XIX– ХХ вв., когда евреи (в основном, из Российской империи) стали возвращаться на обетованную им землю, это воспринималось сказкой или горькой насмешкой. В описаниях путешественников и паломников (а среди них были и классики литературы – Николай Гоголь, Иван Бунин, Марк Твен) Палестина предстает заброшенным, забытым Богом краем – с унылыми пейзажами, редкой и жалкой растительностью, малочисленными и бедным населением. Выжженная, безжизненная земля, скудные, бесплодные почвы. Козы съели страну и вытоптали ее в пыль.
Сельское хозяйство в Палестине считалось нерентабельным. Владельцы земель – арабские шейхи – предпочитали жить в своих дворцах в Дамаске. Местные феллахи влачили жалкое существование. Леса давно вырублены (300 лет весь Ближний Восток топил печи дровами из Палестины), почвы осыпаются, вся страна – пустыни, камни и болота. Что тут может вырасти? Да и кто будет растить?
Идея сионизма заключается в том, чтобы жить в своей стране и заниматься свободным трудом на своей земле. Все воспринималось буквально: труд должен быть крестьянский. Дети местечковых лавочников, ковенских маклеров и одесских адвокатов приезжали в Палестину, чтобы непременно заниматься хлебопашеством. Они не умели даже полить вазон, по выражению классика израильской литературы Амоса Оза, выросшего в иерусалимском квартале среди еврейских толстовцев, но стремились крестьянствовать, ибо все остальное – проклятое прошлое, не сионизм.
Пока приезжали, в основном, богомольцы, бежавшие от погромов 1880-х гг. и готовые жить на подачки еврейских благотворителей, это была чисто гуманитарная проблема. Но после первой русской революции хлынули именно эти идейные сионисты, в основном, социалисты, – и они не соглашались на меньшее, чем преобразование земли и возрождение страны своими собственными неумелыми руками.
Самое смешное и невероятное, что это им, в конце концов, удалось. То, как решилась земледельческая проблема – с одного дикого колоска, – заслуживает отдельного рассказа.
А для нашего сюжета важное обстоятельство, что этих пионеров (они себя так и называли, только на иврите – «халуцим») было относительно много, и были они молодыми. И еще не научившись толком обеспечить плодородие этой нещедрой земли, с энтузиазмом принялись выполнять первую заповедь, данную Богом первым созданным им людям, Адаму и Еве: «Пру у-рву!» – «Плодитесь и размножайтесь!». Известно же, для всего, что надо делать руками, нужны знания и навык, а тут все получается само собой и наилучшим образом – дело молодое.
Ага, дети пошли. А детям нужно молоко. С ним было еще хуже, чем с хлебом, которого тоже было не очень. То, что не текла теперь обетованная земля медом – ладно бы, не до жиру, но то, что она даже не сочилась молоком, это делало ее несовместимой с жизнью на ней. Что-то надо было менять: либо землю, либо планы на нее, либо скотоводство здесь.

От эволюции к революции

Владимир БЕЙДЕР

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети