Анонимные телефонные службы доверия существуют во всём мире. И в Германии – тоже. Но в Дюссельдорфе была создана первая подобная служба для русскоязычных евреев – эмигрантов из постсоветского пространства.
Со временем коллективный портрет абонента претерпел изменения. Во-первых, звонят не только евреи, но и все говорящие по-русски, кому «попался» номер телефона службы. Всё больше звонков от абонентов, говорящих по-немецки. Номера телефонов этой службы доверия: (0211) 946 85 20 и 946 85 21 известны за пределами и столицы, и земли Северный Рейн – Вестфалия.
Вот немного статистики, предоставленной сотрудниками телефона доверия. За 92 рабочих часа в месяц они получают 110–120 телефонных звонков. В год это примерно 1300–1500. Около 50–55% звонящих – из Дюссельдорфа, из других населенных пунктов земли Северный Рейн – Вестфалия ежегодно поступают 250–300 звонков. Ищут поддержки и абоненты из-за границы – из России, Украины, Молдовы, балтийских стран, Израиля, Америки. На долю таких звонков приходится 10–12% общего их числа.
Хорошо известен логотип телефона доверия при Дюссельдорфской еврейской общине – две обращенные друг к другу телефонные трубки, а между ними – буква, с которой начинается ивритское слово «жизнь». В графике этой эмблемы выражена квинтэссенция самой сути телефона доверия. Так считает ее руководитель Мария Гус. Высококвалифицированный психолог с многолетним опытом, она создала при Дюссельдорфской еврейской общине эту службу и бессменно руководит ей.
Одно из основных правил телефона доверия – анонимность, поэтому ни посидеть на дежурстве, ни побеседовать с сотрудниками я не могла. Но Мария Гус, которая по совместительству выполняет и функции пресс-секретаря, согласилась ответить на вопросы корреспондента «Еврейской панорамы».
– Госпожа Гус, что изменилось за эти годы в службе телефона доверия при Дюссельдорфской еврейской общине?
– Мы растем! По рабочим дням наши сотрудники принимают звонки с 10.00 до 18.00 с обеденным перерывом с 12.00 до 16.00. А в воскресенье – с 13.00 до 16.00. В первый и третий вторник каждого месяца дежурит раввин, говорящий по-русски. Вначале нас было семеро, а теперь – 17. Развиваем нашу службу на немецком языке. Выросшие в Германии наши дети уже мыслят и говорят по-немецки более свободно, чем по-русски. Сейчас лишь по средам с 16.00 до 18.00 на телефоне доверия дежурят немецкоязычные сотрудники. Вскоре мы собираемся увеличить и штат, и количество часов для немецкоговорящих сотрудников. А в весьма близком будущем наш персонал должен стать двуязычным.
– Известно, что во всём мире сотрудники, дежурящие на телефонах доверия, как правило, не получают денежного вознаграждения. Что заставляет ваших коллег «подставлять себя» под чужие проблемы и горести, тратя на это свое личное время и силы?
– В первую очередь желание поддержать других людей, поделиться с ними своей энергией, добротой, жизненным опытом. Все наши сотрудники успешно состоялись в своей собственной жизни. У нас трудятся люди с большой способностью к эмпатии. Многие работают годами, и единственное вознаграждение для них – это слова благодарности в конце беседы, которые произносит человек на другом конце телефонного повода. А для меня главная награда – отношение моих сотрудников к нашей службе. Однажды я случайно, не успев войти в кабинет, услыхала, как одна из них – счастливая бабушка трех внуков, у которых она, по сути, «отбирает» то время, которое отдает нам, – сказала: «Не знаю, как бы я жила без нашего телефона доверия!» Эти слова для меня – высшая оценка и радость.
– Скажите, зачем люди набирают номер телефона доверия?
– В первую очередь люди ищут эмпатии, чувства сопричастности к их жизни. А эмигранты, даже благополучно «встроившиеся» в Германию, годами испытывают отчуждение от нее и взаимное непонимание. В эмиграции слабеют семейные связи, которые в еврейских семьях всегда были очень тесными. Тяжким грузом ложатся на психику внутрисемейные проблемы. Кроме того, люди стареют, увеличивается число тех, кто пережил утрату самого близкого человека, чаще всего – супруга. Эти люди – самые трудные наши абоненты. Я давно собираюсь создать для них группы самопомощи, чтобы они могли обрести психологическую поддержку среди тех, кто сам переживает подобную трагедию. Уже в этом году община предоставит нам новое, просторное помещение. И мы осуществим это давнее намерение.
– Как реагируют ваши абоненты на события во внешнем мире?
– Телефон доверия – самый точный сейсмограф положения дел во всех сферах нашей жизни и во всех горячих точках нашей планеты. Как только становится известно об очередном акте антисемитизма или активизации антиизраильских сил в мире и особенно в Германии, наш телефон взрывается шквалом встревоженных звонков. Люди очень близко принимают к сердцу и военный конфликт между Россией и Украиной, причем этот конфликт раскалывает старые межчеловеческие, дружеские и даже семейные связи: одна часть семьи поддерживает в этой войне украинскую, а другая – российскую сторону. Кстати, мы обратили внимание на то, что по поводу этого конфликта нам звонят значительно чаще, чем по поводу войны в Израиле. А это говорит о том, что еврейским общинам еще предстоит работать и работать для формирования у проживающих в Германии евреев соответствующей национальной идентичности.
Люди – жертвы психологического террора, который обрушивается с экранов телевизор, из прессы, от «очевидцев» и прочего рода «информаторов». Будучи в большинстве своем недостаточно компетентными в вопросах внутренней жизни стран, принявших их, эти люди из-за украинской трагедии не выходят из состояния стресса.
– Как это сказывается на их здоровье?
– Такое состояние постоянной тревоги, не находящей выхода, приводит к отравлению организма специфическими гормонами стресса. Это снижает иммунитет и повышает риск серьезных заболеваний. Кроме того, у человека, который всё время находится в напряжении, постоянно сжаты сосуды, что провоцирует гипертонию и другие явления спастического характера. К этим невеселым последствиям нужно добавить депрессию или эмоциональную агрессию. Причем особенно уязвимы в этой ситуации пожилые люди, которые привыкли доверять телевизору и не используют альтернативные источники информации. У них развивается состояние жертвы психологического террора – очень опасное состояние. Это подтвержденные статистикой выводы очень многих специалистов, которые занимаются проблемами последствий информационного террора, зомбирования.
– Возможно, вы считаете, что следует редуцировать «погружение» в новости? Но информированность или хотя бы ее симуляция дает чувство причастности к событиям: я смотрю – значит, я участвую в процессе.
– Стремление «соучаствовать», сострадать – нормальное состояние. Но то, что делают сегодня новостные программы всех сторон, – это не сообщение информации, а эмоциональная обработка, порой весьма тенденциозная. Информация, видеоряд, дикторские голоса подбираются и выстраиваются таким образом, что в результате люди испытывают отчаяние и ужас от творящейся несправедливости, а вовсе не эмпатию. С точки зрения психосоциального анализа, это правильнее было бы назвать психологическим насилием. А следом за информацией из масс-медиа наступает черед обмена информацией и мнениями. И здесь уже начинается полный разлад межличностных отношений, которые, кстати, так трудно строились в эмиграции.
Согласно принципам нашей службы, мы не имеем права давать какие-либо оценки и высказывать суждения по поводу происходящего. Мы может только стараться «переключить» наших абонентов на другую тематику. Пытаемся вместе с ними искать возможности конструктивного применения их талантов и способностей в реальной жизни. Конечно, когда нам звонят из очага противостояния, то напряжение и содержание бесед совсем иное. Но здесь корректнее обсуждать каждый конкретный случай. И не иначе. Часто звонят евреи из Украины с вопросами о том, как «бежать» в Германию. И здесь у нас тоже есть стандарты ответов, которые предложены нам властями страны и руководством еврейских организаций Германии.
– А что вы советуете людям, у которых из-за того, что показывают в новостных программах, возникает напряжение в семьях, разрушаются дружеские связи?
– Если этому подвержены ваши родители, то нужно предпринимать усилия, чтобы в их жизни было что-то поинтереснее телевизора. Следует больше общаться с ними и создавать им разнообразные возможности переключения – вплоть до запрета на обсуждение болезненной темы. Нужно помогать людям «переключаться» на самих себя: они будут счастливее, и мира в душах будет больше.
– А нормально ли, когда реакция на плохую новость – не невротические реакции от негодования до ненависти, а напротив, декларирование уверенности в победе разума и человечности во всех конфликтах, причем на «языке Жванецкого или Губермана»?
– Это самое нормальное поведение. Психика защищается, и попытки отшутиться в разрешении конфликтной дискуссии – это один из видов весьма эффективной самозащиты. Мы, обсуждая подобные темы с нашими клиентами, сами стараемся, чтобы они «услышали» нашу улыбку. И тогда звонок к нам был не напрасным.
Беседовала Клавдия РОТМАНОВА