Князь Сергей Дмитриевич Урусов был назначен на пост губернатора Бессарабии вскоре после кишиневского погрома 1903 г. и пребывал в этой должности полтора года. Его «Записки губернатора» писались позже и были изданы В. М. Саблиным в 1907 г. За Урусовым закрепилась репутация юдофила: значительная часть, если не половина его книги посвящена еврейскому вопросу, поэтому не стоит удивляться, что она никогда не переиздавалась в стране, исповедовавшей антисемитизм, лицемерно прикрываемый фиговым листком пролетарского интернационализма. К тому же княгиня Урусова кончила свои дни в Магадане, где провела в ссылке 10 лет.
Показательно, что в первый же день по прибытии в Кишинев (23 июня 1903 г.) Урусов, переодевшись в штатское, часов в 7 вечера (летом темнеет поздно) с чиновником по особым поручениям отправился в нижнюю часть города, где ютилась еврейская беднота, которая более всего пострадала от погрома. «Следы его были еще очень заметны. Во многих домах сломанные окна и двери были забраны тесом, кое-где виднелись поломанные крыши и разрушенные печные трубы». Но главные последствия погрома, как он сразу понял, были не в этих внешних повреждениях, а в нарушенном трудовом ритме города: предприятия почти бездействовали, торговля увяла, город словно вымер.
Наши современники могут удивиться: неужели погром мог иметь такие последствия? Чтобы в это поверить, нужно знать, что к приезду князя Урусова Кишинев был наполовину еврейским. В руках евреев находилась не только мелочная и оптовая торговля сельскохозяйственной продукцией, тканями и одеждой, но и, почитай, все ремесленное производство. Из 38 фабрично-заводских предприятий 29 принадлежали евреям. Извозом занимались тоже они. Из интеллигентных профессий медицина, адвокатура, бухгалтерское и банковское дело были их епархией. И вся эта кипучая трудовая жизнь в одночасье замерла, в довершение всего закрылись лавки и лавочки.
Еще более удручала губернатора чуть ли не физически ощутимая атмосфера вражды и розни среди населения. Он не читал очерка Короленко, где говорится: «Все может случиться в городе Кишиневе, где самый воздух еще весь насыщен враждой и ненавистью». Очерк опубликуют много позже, но Урусов чувствовал гнетущую атмосферу. Евреи пребывали в горе и трауре, обида жгла их. Христиане испытывали досаду по поводу происшедшего, «чувство, которое можно передать приблизительно так: „теперь из-за этих евреев приходится нести еще нравственную ответственность за преступление“».
Эта фраза Урусова меня потрясла. Как смог русский дворянин в начале ХХ столетия, не читая Фрейда, найти слова, столь точно выражающие смысл чувств повинных в преступлении христиан (даже если большинство их не принимало участие в погроме) по отношению к жертвам злодейства их соплеменников и единоверцев? Как он смог так безошибочно определить этот психологический феномен, предвосхитив расхожий ныне парадокс: «Немцы не простят евреям Освенцима»?
Князю Урусову сразу стало ясно, что его деятельность в Бессарабии будет связана с еврейским вопросом, ему предстояло определить свой план действий. Он пошел на смелый шаг, ни с кем его не согласовывая: разрешил казенному и духовным раввинам организовать похороны разодранных и оскверненных во время погрома свитков Торы и священных книг, но потребовал разработать и согласовать с ним маршрут шествия и возложил на раввинов ответственность за соблюдение порядка. В траурном шествии на кладбище участвовало до 30 тыс. человек, риск был большой, но евреи соблюдали порядок, никаких эксцессов не произошло. Именно с этого дня возникло взаимное доверие между новым губернатором и еврейским сообществом Кишинева, и жизнь стала возвращаться в город.
По долгу службы С. Д. Урусову приходилось вести прием просителей, среди которых были великороссы, малороссы, поляки, евреи, турки, греки, армяне, болгары, немцы-колонисты, швейцарцы из села Шабо, гагаузы и в огромном количестве молдаване. Прошу обратить внимание на многонациональный состав бессарабского населения в начале ХХ в., о чем «забывают» (или не знают по невежеству) националисты, ныне захватившие власть в республике и действующие под лозунгом «Молдавия – для молдаван».
«Временные правила» от 3 мая 1882 г., творцом которых был В. К. Плеве, возглавлявший тогда российскую полицию, запрещали евреям селиться в сельских местностях, арендовать земельные угодья и заставляли их «вариться в собственном соку», определив им места поселения в 30 местечках и 10 городах Бессарабии, в том числе и в Кишиневе. Эти правила возмущали Урусова не только из-за «сантиментального юдофильства», которое в нем, видимо, замечали и против которого его предостерегал накануне отъезда в Кишинев все тот же Плеве, ставший уже министром внутренних дел. Урусов был с ними в величайшем несогласии прежде всего потому, что «Правила» противоречили интересам того населения, которое доброхоты-антисемиты якобы намеревались оградить от злокозненных евреев законодательным вмешательством. В этом парадоксе князь убедился, находясь в Бессарабии.
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь , заказать ознакомительный экземпляр здесь