История Второй мировой войны – живая: в ней много еще неизученного, искаженного. Историки перманентно корректируют друг друга, поправляют, уточняют, даже опровергают, завязываются дискуссии, способствующие и прояснению деталей, и пересмотру интерпретаций. По ходу дела и в пылу споров иной раз в прах рассыпаются концепции, рушатся профессорские репутации, и даже целые государства иной раз оказываются в эпицентре позора – в не слишком приятной для себя ситуации фальсификаторов истории и политических лжецов, как, например, СССР в случае с Катынью или Польша в случае с Кельце или Едвабно.
Все это нормальный исторический процесс, и все бы ничего, когда бы под него не хотели сработать те, чьей идеей фикс стало не постижение истории, а ее искажение. Но по чину ли ризы историчности тем, чей «историзм» целиком сводится, в сущности, к непризнанию Холокоста и, за этот счет, к обелению гитлеровского режима?
После окончания Второй мировой войны в исторической публицистике ряда европейских стран появились работы, подвергающие сомнению многие выводы Международного Нюрнбергского трибунала над нацистскими преступниками. В большинстве стран их авторов называют «отрицателями Холокоста» или «распространителями лжи о Холокосте». Сами же они именуют себя иначе – «ревизионистами», тем самым декларируя свою неискоренимую склонность к борьбе за истину и, как следствие, к научному пересмотру господствующих воззрений на основании новодобытых или же наново переосмысленных данных. Такая терминология и греет их душу, и придает им легитимность.
В последнее время активно обсуждается тема законодательного регулирования отрицания Холокоста. Она имеет как свою историю, так и предысторию.
Особенно длительной является предыстория в Германии, где она начинается с речи Вольфганга Хедлера, депутата Бундестага от Немецкой партии, произнесенной им 25 ноября 1949 г. в Киле. В ней, в частности, говорилось: «Было ли удушение евреев газами подходящим средством, об этом могут быть разные мнения. Возможно, были и другие способы отрешить их от жизни…» Сразу же после этого на него был составлен иск, но Хедлер вышел сухим из воды: 15 февраля 1950 г. суд оправдал его из-за противоречивости свидетельских показаний. В тот же день фракция социал-демократов внесла в Бундестаг законопроект «О врагах демократии», благополучно увязший и в профильных комитетах парламента.
Правовое поле стало меняться в начале 1980-х, когда, с одной стороны, у власти находилась коалиция СДПГ и СвДП, а с другой – в стране резко активизировались неонацисты. В сентябре 1982 г. парламентарии обсуждали, но так и не приняли изменение § 140.II Уголовного кодекса, предусматривавшее тюремное наказание сроком до трех лет или штраф для любого публичного выражения солидарности, отрицания или обеления деяний периода господства национал-социализма, нарушающих общественный мир. Правящая коалиция натолкнулась в Бундесрате на сопротивление земель, возглавляемых христианскими демократами.
Перелом произошел в 1992–1994 гг., после «дела Гюнтера Деккерта». Его откровенно провокационных и антисемитских речей при завершении конференции в Вайнхайме германское правосудие снести не смогло, и Земельный суд Мангейма приговорил его 11 ноября 1992 г. к одному году тюрьмы и 100 тыс. DM штрафа за разжигание национальной розни, клевету и оскорбление памяти умерших и подстрекательство к расовой ненависти. Однако в 1994 г. Верховный суд счел, что подстрекательство к расовой ненависти не было доказано достаточно убедительно, и оправдал радикала, чем вызвал волну возмущения и протестов как в стране, так и за границей. В результате был разработан и в октябре 1994 г. принят Закон о преодолении последствий преступлений, вступивший в силу с 1 декабря 1994 г. и предусматривавший в качестве максимального наказания срок до пяти лет.
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь