«Пространство синагог» номинировано на премию ЕС по современной архитектуре 

Осенью минувшего года во Львове открылось мемориальное «Пространство синагог» на месте разрушенной нацистами синагоги «Золотая роза», от которой сохранились лишь одна стена и остатки фундамента, и полностью уничтоженного Бейт а-Мидраша (Дома учения). Проект является инициативой, направленной на увековечение истории евреев Львова и укрепление понимания общей городской истории и общего наследия львовян.
Сейчас львовянам и гостям города представили лишь первую часть проекта – законсервированные остатки синагоги «Золотая роза», маркированную территорию Дома учения и мемориальную инсталляцию «Увековечивание» с цитатами, принадлежащими евреям – жителям Львова. В 2017–2018 гг. планируется начало работ на участке Большой городской синагоги. Архитектор проекта – Франц Решке, ставший победителем международного архитектурного конкурса, а также Софи Янке – автор инсталляции «Увековечивание». В доработке проектной документации принимал участие украинский архитектор Юрий Столяров.
Украина впервые представлена в списке претендентов на премию, учрежденную Фондом Миса ван дер Роэ и Европейской комиссией в 2001 г. Ее присуждают раз в два года за проекты, воплощенные в этот период. Задачей премии является поощрение трансформаций и формирования европейской среды, инноваций в области архитектуры и привлечение внимания к вкладу европейских профессионалов в развитие новых идей. После объявления номинантов жюри конкурса формирует шорт-лист из 40 проектов, а затем называет пять финалистов.
О памяти и беспамятстве, еврейской составляющей в судьбе Львова, оппонентах проекта и первой реакции горожан мы говорим с директором Центра городской истории Львова Софией Дяк.

– София, беспамятство – наша общая проблема. Но когда мы говорим о беспамятстве по отношению к многонациональному наследию Львова, то, возможно, оно обусловлено тем, что большинство нынешних львовян не ощущают тот польско-еврейский город своим?
– Действительно, более 90% моих земляков – это не потомки людей, живших во Львове до войны. С одной стороны, это ставит Львов в один ряд с Вроцлавом или Калининградом, где население после войны сменилось почти на 100%. Но в контексте региона это очень разные истории. Если в Нижней Силезии (столицей которой был Вроцлав) массовые депортации немцев привели к тотальным демографическим изменениям, в том числе в малых городах и селах, то в Галиции большинство населения в провинции все-таки продолжало жить там, где жили их предки. Поэтому Львов не был для них чужим городом, он присутствовал в их семейной орбите: кто-то приезжал сюда на учебу, строить карьеру, да, в конце концов, просто за покупками. Проблема в том, что эту смену населения не проговаривали. Украинизация послевоенного Львова базировалась на переписывании истории, в которой для поляков и евреев места почти не осталось. Официальная история советского Львова четко расставляла приоритеты: есть доминантная группа, титульная нация, автохтоны – украинцы, а есть пришлые – и это нацменьшинства, которые на самом деле еще недавно были большинством. На уровне массового сознания мы по-прежнему оперируем этими схемами и категориями.
– То есть речь шла о национальной по форме советизации, но не русификации?
– Именно так, поскольку даже когда местные партийные лидеры говорили по-русски, они говорили о созидании советского украинского города. Сегодня еврейская и польская история Львова, Дрогобыча, Бережан и т. д. могут присутствовать в семейных рассказах, биографических интервью и т. д. Но это частная память, она редко востребована и имеет мало шансов войти в память официальную. Мне кажется, пора отказаться от этой иерархической структуры, где украинцы занимают верхний этаж пирамиды. Если говорить о наследии, то важно научиться видеть не только памятники архитектуры, но и людей, не только дома, но и жизнь, которая в них протекала.
Западная Украина вступает в СССР
Каждая этническая и культурная группа помнит о своем. Эти маленькие общины памяти комфортны, а выход за их рамки рискован, ведь можно услышать историю, не соответствующую общепринятым в этой группе представлениям. Проблема в том, как выстраивать мозаику истории, которая позволит включать много памятей, в том числе конфликтующих друг с другом.
– Поговорим о еврейском Львове. Насколько характерна для города еврейская застройка? Или еврейский квартал – понятие весьма условное?
– Мы часто слышим о еврейском квартале или двух кварталах – в центре и в предместье, но нельзя ограничить присутствие евреев во Львове периметром нескольких улиц. Хотя это удобно для иерархического и в то же время изолированного повествования о прошлом, в котором этнические группы разведены по отдельным полочкам: тут у нас поляки, тут – евреи, тут – армяне. Нельзя разложить культурное и социальное разнообразие Львова. Наоборот, важно показать, что все это было частью городской жизни, особенно с конца XVIII в., когда у евреев появилась возможность селиться во всех районах Львова. Выход за границы квартала – это поворотный момент в жизни евреев, который поднял новые вопросы: как оставаться евреем, живя в нееврейском окружении; как реагировать на вызовы современности и т. п.
Так выглядела территория Большой синагоги, Бейт а-Мидраша и «Золотой розы» еще год назад. На переднем плане – летняя площадка ресторана, за ней пустырь

Беседовал Михаил ГОЛЬД

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети