Осенью минувшего года во Львове открылось мемориальное «Пространство синагог» на месте разрушенной нацистами синагоги «Золотая роза», от которой сохранились лишь одна стена и остатки фундамента, и полностью уничтоженного Бейт а-Мидраша (Дома учения). Проект является инициативой, направленной на увековечение истории евреев Львова и укрепление понимания общей городской истории и общего наследия львовян.
Сейчас львовянам и гостям города представили лишь первую часть проекта – законсервированные остатки синагоги «Золотая роза», маркированную территорию Дома учения и мемориальную инсталляцию «Увековечивание» с цитатами, принадлежащими евреям – жителям Львова. В 2017–2018 гг. планируется начало работ на участке Большой городской синагоги. Архитектор проекта – Франц Решке, ставший победителем международного архитектурного конкурса, а также Софи Янке – автор инсталляции «Увековечивание». В доработке проектной документации принимал участие украинский архитектор Юрий Столяров.
Украина впервые представлена в списке претендентов на премию, учрежденную Фондом Миса ван дер Роэ и Европейской комиссией в 2001 г. Ее присуждают раз в два года за проекты, воплощенные в этот период. Задачей премии является поощрение трансформаций и формирования европейской среды, инноваций в области архитектуры и привлечение внимания к вкладу европейских профессионалов в развитие новых идей. После объявления номинантов жюри конкурса формирует шорт-лист из 40 проектов, а затем называет пять финалистов.
О памяти и беспамятстве, еврейской составляющей в судьбе Львова, оппонентах проекта и первой реакции горожан мы говорим с директором Центра городской истории Львова Софией Дяк.
– София, беспамятство – наша общая проблема. Но когда мы говорим о беспамятстве по отношению к многонациональному наследию Львова, то, возможно, оно обусловлено тем, что большинство нынешних львовян не ощущают тот польско-еврейский город своим?
– Действительно, более 90% моих земляков – это не потомки людей, живших во Львове до войны. С одной стороны, это ставит Львов в один ряд с Вроцлавом или Калининградом, где население после войны сменилось почти на 100%. Но в контексте региона это очень разные истории. Если в Нижней Силезии (столицей которой был Вроцлав) массовые депортации немцев привели к тотальным демографическим изменениям, в том числе в малых городах и селах, то в Галиции большинство населения в провинции все-таки продолжало жить там, где жили их предки. Поэтому Львов не был для них чужим городом, он присутствовал в их семейной орбите: кто-то приезжал сюда на учебу, строить карьеру, да, в конце концов, просто за покупками. Проблема в том, что эту смену населения не проговаривали. Украинизация послевоенного Львова базировалась на переписывании истории, в которой для поляков и евреев места почти не осталось. Официальная история советского Львова четко расставляла приоритеты: есть доминантная группа, титульная нация, автохтоны – украинцы, а есть пришлые – и это нацменьшинства, которые на самом деле еще недавно были большинством. На уровне массового сознания мы по-прежнему оперируем этими схемами и категориями.
– То есть речь шла о национальной по форме советизации, но не русификации?
– Именно так, поскольку даже когда местные партийные лидеры говорили по-русски, они говорили о созидании советского украинского города. Сегодня еврейская и польская история Львова, Дрогобыча, Бережан и т. д. могут присутствовать в семейных рассказах, биографических интервью и т. д. Но это частная память, она редко востребована и имеет мало шансов войти в память официальную. Мне кажется, пора отказаться от этой иерархической структуры, где украинцы занимают верхний этаж пирамиды. Если говорить о наследии, то важно научиться видеть не только памятники архитектуры, но и людей, не только дома, но и жизнь, которая в них протекала.
Западная Украина вступает в СССР
Каждая этническая и культурная группа помнит о своем. Эти маленькие общины памяти комфортны, а выход за их рамки рискован, ведь можно услышать историю, не соответствующую общепринятым в этой группе представлениям. Проблема в том, как выстраивать мозаику истории, которая позволит включать много памятей, в том числе конфликтующих друг с другом.
– Поговорим о еврейском Львове. Насколько характерна для города еврейская застройка? Или еврейский квартал – понятие весьма условное?
– Мы часто слышим о еврейском квартале или двух кварталах – в центре и в предместье, но нельзя ограничить присутствие евреев во Львове периметром нескольких улиц. Хотя это удобно для иерархического и в то же время изолированного повествования о прошлом, в котором этнические группы разведены по отдельным полочкам: тут у нас поляки, тут – евреи, тут – армяне. Нельзя разложить культурное и социальное разнообразие Львова. Наоборот, важно показать, что все это было частью городской жизни, особенно с конца XVIII в., когда у евреев появилась возможность селиться во всех районах Львова. Выход за границы квартала – это поворотный момент в жизни евреев, который поднял новые вопросы: как оставаться евреем, живя в нееврейском окружении; как реагировать на вызовы современности и т. п.
Так выглядела территория Большой синагоги, Бейт а-Мидраша и «Золотой розы» еще год назад. На переднем плане – летняя площадка ресторана, за ней пустырь
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь