В Германии, в отличие от большинства других стран, традиционно существовало несколько самостоятельных научных академий: Прусская (в настоящее время Берлинско-Бранденбургская), Баварская, Гёттингенская и др. Эйнштейн был не только членом Прусской академии наук с 1913 г., но и членом-корреспондентом Баварской академии наук с 1927 г. До наступления нацистской эры великого физика охотно принимали в свои члены и другие германские академические сообщества, например Германская академия естествоиспытателей «Леопольдина» в Галле. Правда, с приходом нацистов к власти имя Эйнштейна было вычеркнуто из списка членов «Леопольдины» без всякого заявления ученого.
С Прусской академией все было по-другому. История разрыва Альберта Эйнштейна с научной организацией, которой он отдал почти 20 лет жизни, интересна и поучительна не только сама по себе. Она позволяет лучше понять трагедию всех ученых в Третьем рейхе, неожиданно для себя оказавшихся врагами государства и изгоями общества.
Когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн находился в Америке в качестве приглашенного профессора в Калифорнийском технологическом институте в Пасадене, вблизи Лос-Анджелеса. Назначение нового рейхсканцлера Германии не стало для Эйнштейна большой неожиданностью. Чувствовалось, что он был к такому повороту истории готов. Уже через два дня после вступления Гитлера в новую должность ученый обратился к руководству Прусской академии наук с просьбой выплатить ему полугодовую зарплату сразу, а не к началу апреля, как планировалось ранее. Жизнь очень скоро показала, что такая предусмотрительность ученого оказалась не лишней.
Видно, уже в начале февраля Альберт не верил, что вернется на родину, хотя у него было запланировано там много дел, среди них серьезный доклад в Прусской академии наук. Все эти планы пришлось резко изменить. В частном письме своей близкой знакомой Маргарите Лебах 27 февраля 1933 г. ученый писал: «Из-за Гитлера я решил не ступать больше на немецкую землю... От доклада в Прусской академии наук я уже отказался».
На следующий день после поджога Рейхстага в ночь на 28 февраля 1933 г. были запрещены многие газеты и журналы, стоявшие в оппозиции к новому германскому правительству. Власти закрыли, среди прочих, еженедельник «Вельтбюне». Последний номер вышел 7 марта, на последней странице читатель мог прочесть: «После событий 27 февраля ряд лиц был арестован. Среди них наш издатель Карл фон Осецкий».
Пацифист, писатель и журналист, лауреат Нобелевской премии мира за 1935 г., так и не получивший ее и умерший в тюремной больнице в 1936 г., Осецкий был близок по взглядам с Эйнштейном, состоял с ним в длительной переписке. Именно Эйнштейн предложил в 1935 г. кандидатуру арестованного журналиста нобелевскому комитету. Весть об аресте Осецкого в феврале 1933 г. потрясла Альберта. Накануне своего отъезда из Лос-Анджелеса, состоявшегося 12 марта, ученый дал интервью корреспонденту газеты New York World Telegram Эвелин Сили. Его заявление, сделанное в этом интервью, потом перепечатывали газеты всего мира. Эйнштейн нашел простые и убедительные слова, объясняющие его решение, и дал четкую характеристику происходящего в Германии: «Пока у меня есть возможность, я буду находиться только в такой стране, в которой господствует политическая свобода, толерантность и равенство всех граждан перед законом. Политическая свобода означает возможность устного и письменного изложения своих убеждений, толерантность – внимание к убеждениям каждого индивидуума. В настоящее время эти условия в Германии не выполняются. Там как раз преследуются те, кто в международном понимании имеет самые высокие заслуги, в том числе ведущие деятели искусств. Как любой индивидуум, психически заболеть может каждая общественная организация, особенно когда жизнь в стране становится тяжелой. Другие народы должны помогать выстоять в такой болезни».
Эйнштейн вынужден был прервать интервью, так как его ждали на научном семинаре. Эвелин Сили в заключение статьи написала, что, когда великий физик после окончания семинара пересекал университетский двор, земля дрожала под его ногами: в Лос-Анджелесе именно в этот момент случилось одно из самых сильных землетрясений в истории города. Но ученый спокойно шел к себе домой.
«Обличение немецких зверств»
Нацистов антигитлеровские заявления Эйнштейна буквально доводили до бешенства. Геббельсовская пропаганда вспомнила кампанию осуждения «немецких зверств», якобы творимых кайзеровскими солдатами в Бельгии. Кампания проводилась еще в годы Первой мировой войны в газетах стран Антанты. Теперь любую критику властей верные Гитлеру газеты называли «обличением немецких зверств».
Привыкшие к насилию нацисты не собирались ограничиваться словами. Толпа вооруженных людей 20 марта 1933 г. ворвалась в летний дом Эйнштейна в курортном местечке со странным названием Капут на берегу красивого озера Швилов недалеко от Потсдама. В доме искали якобы спрятанное физиком оружие. Потом объявили дом конфискованным. Заодно конфисковали яхту Альберта и заблокировали его счет в банке. Формальным основанием для этих акций было обвинение ученого и его жены Эльзы в коммунистической деятельности. Общие потери для семьи Эйнштейнов оценивались такими суммами: счет в банке – 60 тыс. рейхсмарок, летний дом в Капуте – 16 200 рейхсмарок, любимую яхту Эйнштейна нацисты продали за 1300 рейхсмарок. Но и этого властям показалось мало. Они объявили ученого в розыск и обещали за его голову немаленькое вознаграждение в 5000 долл. (более 20 тыс. рейхсмарок). Группа штурмовиков ворвалась в берлинскую квартиру ученого, где устроила настоящий погром, забрав или сломав все более или менее ценное.
Со стороны германских властей усилилось давление на Прусскую академию. Будущий рейхсминистр науки, воспитания и народного образования Бернхард Руст до 1 мая 1934 г., когда было образовано министерство, исполнял те же обязанности на правах комиссара Министерства внутренних дел. Ему подчинялась, в частности, и Прусская академия наук. В ответ на обвинения со стороны Эйнштейна в адрес германских властей, прозвучавшие в интервью от 11 марта, Руст потребовал от академии провести расследование и дать заключение, участвовал ли Эйнштейн в кампании «обличения немецких зверств», которая ведется за границей. Следующим шагом академии должно было быть исключение Эйнштейна за антиправительственную деятельность. Письмо с требованием Руста ушло в академию 29 марта, за три дня до проводимого нацистами 1 апреля всегерманского бойкота еврейских предприятий.
Евгений БЕРКОВИЧ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь