Я выбираю Свободу, –
Но не из боя, а в бой,
Я выбираю Свободу
Быть просто самим собой.
А. Галич
Думаю, он просто не мог молчать. Есть такие люди – их всегда немного – готовые ради правды, истины, справедливости идти на большие жертвы. Даже если на кону – свое и близких благосостояние. Даже если ты уже не молод и здоровье твое изрядно подточено. Даже если знаешь, что борешься с устоявшейся системой и не сможешь выйти победителем. Он все равно боролся. Прекрасно знал, что «молчание – золото», но не смог промолчать, зная, что прав.
Нередко если такие радикальные настроения и посещают человека, то в молодости, а с возрастом многие становятся куда более осмотрительными, консервативными. Это метко определил Евгений Евтушенко: «Склонимся у незримых пьедесталов тех сыновей страны и дочерей, кто в зрелости не предал идеалов вольнолюбивой юности своей». А с Галичем произошло иначе. Настоящее свободолюбие пришло к нему уже в зрелом возрасте. И он его не предал. Можно склониться у его пьедестала.
Успешный
Есть такое слово – «успешный». Александр Аркадьевич Галич (урожденный Александр Аронович Гинзбург) долгое время был успешным, достаточно благополучным культурным деятелем в СССР: драматург, поэт, сценарист… Получал приличные деньги, ездил за границу. Любил женщин, рестораны, элитные литературно-кинематографические посиделки, красивую одежду.
Спектакли по его пьесам и фильмы по его сценариям шли в 1940–1960-е с аншлагами. Старшие поколения помнят «Вас вызывает Таймыр», «Пути, которые мы выбираем», «Верные друзья», «За час до рассвета», «Много ли человеку надо», «На семи ветрах»… Хотя обычно зритель больше запоминает режиссеров и актеров, а вот авторы сценариев и пьес часто остаются в тени. Например, пересмотрел недавно старый фильм «Дайте жалобную книгу» (1965). Этот фильм знают как рязановский. Но и роль сценариста большая. А сценаристами были Галич и Борис Ласкин.
За сценарий фильма «Государственный преступник», где КГБ выловил бывшего карателя, совершавшего в годы Второй мировой чудовищные преступления, Галича даже премией КГБ наградили. И это в 1960-е – годы государственного антисемитизма.
Хотя, конечно, и контроль за репертуаром не спал. Например, в 1949 г. Галич с Георгием Мунблитом написали пьесу «Москва слезам не верит, или Положение обязывает» (не путать с известным фильмом). Сначала она была поставлена в Театре сатиры, однако в прессе ее назвали «ремесленничеством в драматургии», «безвкусным зрелищем». Пьесу сняли, авторов заставили переделывать текст. Переделали, но он снова не подошел высокостоящим партийным товарищам. Вернулся спектакль на театральные подмостки только в 1957-м. Немало было случаев, когда произведения Галича резала цензура, делая их слабее, но в общем хоть и заставляли его сатанеть «от мелких каверз, пересудов и глупых ссор», но работать позволяли. Он был вполне себе советским автором. Полезный для советского режима еврей.
И один певец в поле воин
И остался бы одним из многих известных драматургов, сценаристов без претензий на гражданственность и статус трубадуров свободы. Но в какой-то момент в его жизни, мировоззрении что-то произошло. ХХ съезд партии, рассказы выживших узников ГУЛАГА, собственные размышления. «Но приходит с годами прозренье, и томит наши души оно».
Однако мало только осмыслить. Многие из нас часто говорят себе: «Все, с понедельника начинаю новую жизнь». Одним это удается, другим – нет. У Галича получилось. Абсолютное большинство видных представителей советской интеллигенции в силу тех или иных причин не смогло «с понедельника» пойти на конфронтацию с властью. «Счастье не в том, что один за всех, а в том, что все – как один!» А Галич позволил себе быть «не таким, как все».
И ведь не тот это случай, когда человеку нечего терять, кроме своих цепей. Добровольно отказался он от благополучия, комфорта, признания в номенклатурных кругах, выбрал свободу и независимость.
…Веселому щедрому свету
Сказал я однажды: «Прощай!»
И милых до срока состарил,
И с песней шагнул за предел,
И любящих плакать заставил,
И слышать их плач не хотел.
Стал диссидентом, антисоветчиком, изгоем. Пример весьма редкий.
Средством выражения протеста против окружающей действительности для него с конца 1950-х стали песни, гитара. И пошло-поехало… «Промолчи – попадешь в первачи!», «Смеешь выйти на площадь?!», «Облака плывут, облака, в милый край плывут, в Колыму», «И чуть не треть зэка из ЦК», «Был порядок, – говорят палачи», «В наш атомный век, в наш каменный век, на совесть цена пятак!», «Разобрали венки на веники, на полчасика погрустнели…», «Что ни год – лихолетье, что ни враль, то Мессия!», «А ночами для ответственных людей, для высокого начальства крутят фильмы про блядей!», «Мы мыслим, как наше родное ЦК, и лично… вы знаете – кто!», «Сменяются правды, как в оттепель снег»... Многие строчки так и просятся для цитирования. Так он стал одним из основателей советской бардовской песни.
Чутко отзывался на события и явления жизни Страны Советов: сталинщину, лагеря, НКВД-КГБ, гонения выдающихся личностей, заборы, отгораживающие «верхи» от людей, антисемитизм и бичевание Израиля, советские танки в Праге, подхалимство, равнодушие; громко смеялся над «слугами народа», которым «хорошо у пирога, с каждым днем любезнее житье». Высокое начальство, конечно, узнавало себя в героях этих песен.
«Инопланетянин»
Выступать перед большими аудиториями и выпускать пластинки Галичу, естественно, не позволяли, но его песни активно распространялись в магнитофонных записях, простые песенные слова смогли достучаться до многих. Магнитофон сделал Галича невероятно популярным. Его строки пели повсеместно, нередко и не зная, кто их написал.
Философ Валерий Лебедев, а в те годы еще молодой человек, вспоминает: «Мы… воспринимали богатый и сочный баритон Галича как голос пророка, фигуры для нас почти инопланетной, мифической; мы его не видели, даже на фотографиях…» А концерт с большим количеством зрителей в СССР у «инопланетянина» был лищь один – в Новосибирске, в Академгородке. После его песен зал поднялся со своих мест и громко рукоплескал.
У части советской интеллигенции 1950–1970-х был запрос на перемены. И Галич отвечал этому запросу. Восставал против мира лжи, советского королевства кривых зеркал. Открыто, серьезно и с юмором, говорил о том, что беспокоило людей, о «болевых точках» общества. О том, что многие знали, но по тем или иным причинам не высказывали вслух. «Есть спокойное и радостное сознание того, что впервые в своей долгой и запутанной жизни я делаю то, что положено было мне сделать на этой земле», – так писал Галич о своих ощущениях. Представьте, какое мужество, какая сила к сопротивлению требовались, чтобы в обстановке всеобщего одобрямса плыть против советского течения. Он был самым острым среди лучших бардов Советского Союза – острее Высоцкого, Окуджавы, Визбора… Такой вот путь: от премии КГБ до антисоветских выступлений.
Его вызывали «на ковер» в Секретариат Союза писателей, делали серьезные предупреждения, но на поведение популярного в стране автора пьес и сценариев до поры до времени власти смотрели сквозь пальцы. Но вот в начале 1970-х дочь члена Политбюро Дмитрия Полянского выходила замуж за актера Театра на Таганке Ивана Дыховичного. На свадьбе включили магнитофонные записи Галича. Послушал отец невесты его песни, осерчал страшно и затем поднял вопрос о галичевской антисоветчине на Политбюро… Подлил масла в огонь и сборник песен Галича, вышедший без его ведома в зарубежном издательстве «Посев».
«…Что полнормы, тьфу, это полбеды, а что песню спел – полторы беды!» Потянулись для свободолюбивого трубадура кромешные годы. Аутодафе, подобно средневековому: исключили – «как поленом по лицу, голосованьем» – из Союза писателей СССР, Союза кинематографистов. «Вдруг увидел такие рожи – пострашней карнавальных рож!» В одночасье Галич был осужден на профессиональную смерть: не печатали, удалили из репертуаров театров спектакли по его пьесам, прекратили съемки кино по его сценариям, стирали его имя из титров ранее вышедших фильмов… Предали многие друзья, коллеги, ученики. Алена Галич-Архангельская, дочь поэта, вспоминает, как шла она с отцом от метро к дому: Галич здоровался со всеми знакомыми, но от него все молча отворачивались.
Как было выживать в СССР безработному диссиденту, которому к тому же нужно было кормить жену, помогать близким? Продавал книги из своей отличной библиотеки, подрабатывал «литературным негром» (писал за других сценарии), немного денег приносили «домашние концерты», немного помогали сохранившие верность друзья. После трех инфарктов выбили для него «с боями» вторую группу инвалидности и скромную пенсию.
В 1974 г. Галича пригласили в Норвегию для участия в семинаре по творчеству Константина Станиславского. Советская власть выехать разрешила, но навсегда – эмигрировать в Израиль. На сборы меньше недели. Галич не хотел уезжать из Союза, но вынудили. А в те годы, как известно, в эмиграцию провожали, почти как на тот свет: многие навсегда теряли возможность увидеться с родными и близкими. «Не грусти! Я всего лишь навек уезжаю»...
Александр КУМБАРГ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь