Яблоко от яблони
…как известно, недалеко падает. Но случай с Раневской опроверг эту расхожую истину. «Яблоко» упало в такие дали, закатилось в такие выси, о которых родители – владелец таганрогской фабрики красок, нескольких домов и т. д., и т. п. Гирш Фельдман и его жена Милка – даже представить себе не могли в самых розовых снах. Их любимая Фанечка, как и дети других зажиточных таганрогских евреев, обучалась в местной гимназии музыке, пению, литературе, конечно же, иностранным языкам и прочим премудростям, и что из всего этого вышло? В отрочестве увлеклась театром, в юности покинула отчий дом и устремилась в большой город, где опасности подстерегали девицу на каждом шагу. И ни на уговоры отца, ни на слезы матери не поддалась – характер! Ну а там пошло и поехало. Познакомилась с модными поэтами Цветаевой, Мандельштамом и Маяковским. Позже – с Ахматовой, дружба с которой продолжалась всю жизнь. И влюбилась в самого Качалова. Но не сложилось.
А потом была актерская биржа, первый выход на сцену в Керчи. Первые неудачи и разочарования, первый успех в московском «Театре актера». Вот тогда и почувствовала себя настоящей актрисой. Вот тогда и подумала, что предсказание артиста Иллариона Певцова сбудется – она станет великой актрисой. После октября 1917-го, перевернувшего Россию вверх дном, объехала ее вдоль и поперек: Ростов-на-Дону, Баку, Архангельск, Сталинград. Пока не осела в Москве, в которой сменила около десяти театров: играла в Камерном, в Центральном театре Красной армии, в Театре Драмы (с 1954 года – Театр им. Маяковского), пока не обрела себя в новом качестве в Театре им. Моссовета, из которого однажды ушла в театр им. А. С. Пушкина, а затем, по прошествии нескольких сезонов, вернулась на ставшую родной сцену.
«Муля» и генсек
В 1934 г. она дебютировала в кино в фильме Михаила Ромма «Пышка». Сыграла так, что приглашения стали сыпаться со всех сторон, но Раневская взяла тайм-аут и только в 1939 г. вернулась в кино – одновременно снялась в трех картинах: «Человек в футляре», «Ошибка инженера Кочина» и «Подкидыш». После «Подкидыша» стала знаменитой на весь Советский Союз – кто только не повторял: «Муля, не нервируй меня!» Даже сам Леонид Ильич Брежнев. Который при вручении Раневской ордена Ленина по случаю ее 80-летия (как рассказывают очевидцы) сказал: «А вот идет наша Муля, не нервируй меня!» Очевидцы вспоминают, что Фаина Георгиевна ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю». Неловкость была снята.
«Если нужно, буду играть хуже…»
Она снималась в основном в эпизодических ролях, но многие зрители ходили на картины, в которых она снималась, зачастую ради нее одной. Как, впрочем, и в театр. Когда в Театре им. Моссовета поставили заурядную пьесу заурядного советского драматурга Билль-Белоцерковского «Шторм», на спектакль ходили ради Маньки-спекулянтки, в роли которой блистала Раневская (она сама с разрешения автора сочинила текст). Это был спектакль в спектакле. После того, как она покидала сцену, зрители покидали театр. Завадский эпизод снял, но сохранилась (к счастью) телевизионная запись этого эпизода. Между прочим, когда Завадский решил убрать «спекулянтку» из спектакля, Раневская спросила у него: «Почему?» Завадский ответил: «Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля». Раневская предложила: «Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже». Режиссер махнул рукой…
За свою долгую творческую жизнь (чуть ли не 70 лет!) она переиграла более сотни ролей. Ей было подвластно все – комическое и трагическое, смешное и печальное, трогательное и отталкивающее.
«Вон из искусства!»
От ее порой несдержанного языка страдали партнеры по театру, но больше всего – его главный режиссер. С Завадским у нее были сложные отношения – своего рода любовь-ненависть. Так бывает между супругами, которые много лет прожили в браке, хотят разойтись, но сделать этого не могут. Выяснение отношений может длиться весьма долго.
Представьте, что происходит в театре, где эмоции порой перехлестывают через край. И однажды во время репетиции, которая привела к очередному конфликту, взбешенный Завадский в сердцах крикнул Раневской: «Вон из театра!» На что та мгновенно среагировала: «Вон из искусства!»
Такое могла себе позволить только Фаина Раневская. Любая другая актриса немедленно была бы уволена из прославленного театра. Она осталась. Как остался в искусстве и Юрий Завадский.
Она тяжело пережила его смерть. Геннадий Бортников, ведущий артист театра, вспоминал о своей встрече с Раневской через несколько дней после похорон. Она прижала его к себе и долго молчала. «В глазах Фаины Георгиевны была какая-то отрешенность. „Осиротели, – сказала она. – Тяжело было с ним, а без него будет совсем худо“». Они все время были с Завадским рядом. И она долго не могла избавиться от чувства вины из-за того, что часто подшучивала над ним.
Геннадий ЕВГРАФОВ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь