Знаменитый писатель уже на исходе дней своих признался: «Я выжил – не потому, что был сильнее или прозорливее, а потому, что бывают времена, когда судьба человека напоминает не разыгранную по всем правилам шахматную партию, но лотерею». Действительно, как он «выжил»? Он, много раз бывавший за границей и подолгу там живший, не был объявлен шпионом капиталистических разведок. Его не «прицепили» к репрессированным членам Еврейского антифашистского комитета, названного «шпионским центром» и разогнанного после убийства властями Соломона Михоэлса в 1948 г., хотя Эренбург до 25 апреля 1945 г. возглавлял его литературную комиссию и предлагал издать составленную им вместе с Василием Гроссманом «Черную книгу» об уничтожении евреев СССР в ходе Великой Отечественной войны. Не имело для него долговременных последствий и публичное заявление в марте 1949 г. высокопоставленного сотрудника аппарата ЦК ВКП(б) о том, что Илья Эренбург – «враг № 1» и даже что он «разоблачен и арестован». Более того, в 1950-м писатель был избран депутатом Верховного совета СССР. Наконец, ему «сошло с рук» то, что он в числе немногих других известных в стране евреев отказался подписать организованное властями письмо представителей «еврейской общественности» Сталину. В этом письме, появившемся после публикации 13 января 1953 г. антисемитской статьи в «Правде» и получившем название «Еврейская декларация», с возмущением констатировалось, что многие советские евреи заражены буржуазным духом, а арестованные к тому времени врачи-евреи назывались «извергами рода человеческого». Для них «авторы» требовали самой суровой казни, а остальных евреев во избежание «справедливого гнева русского народа» просили защитить высылкой под охраной в отдаленные районы страны. Между тем усиленная подготовка к такой высылке уже шла: по свидетельству тогдашнего министра обороны Н. А. Булганина, согласно приказу Сталина к столице и к другим крупным городам были подогнаны несколько сот эшелонов, предназначенных для транспортировки евреев в сибирскую глухомань, где для них уже строились дощатые бараки. При этом Сталин хотел, чтобы во время движения эшелонов к местам назначения были организованы крушения и нападения отрядов «народных мстителей». А Эренбург, отказавшись подписать «Еврейскую декларацию», тут же написал Сталину о том, какое отрицательное воздействие она окажет на расширение и укрепление мирового движения за мир. По мнению ряда исследователей, этот и ряд других аргументов, приведенных писателем, способствовали прекращению «дела врачей».
Хотя, скорее, это смерть Сталина избавила евреев страны от «советского Холокоста». По-видимому, и самого писателя тоже, несмотря на то, что «вождь народов» относился к Эренбургу хорошо, можно сказать – любил. Это чувствовала даже гитлеровская пропаганда во время Великой Отечественной войны, давшая Эренбургу прозвище «домашний еврей Сталина». И недаром Илья Григорьевич дважды был удостоен за свои литературные труды Сталинской премии 1-й степени, стал лауреатом Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами», был награжден рядом советских орденов и медалей (в том числе двумя орденами Ленина).
В общем, положение Эренбурга среди советских писателей было своеобразным: с одной стороны, его произведения постоянно публиковали, он был отмечен властями и получал материальные блага, часто ездил за границу. С другой – из-за его поддержки в условиях государственного антисемитизма возможности «счастливого развития еврейства» (правда, лишь в рамках советского общества, что исключало алию) был под контролем спецслужб, которые организовывали неодобрительные высказывания по отношению к его творческой и публицистической деятельности. Таким же двойственным было отношение властей к Эренбургу в эпохи Хрущева и Брежнева.
***
Юрий ПЕРЕВЕРЗЕВ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь