К 80-летию со дня рождения Владимира Высоцкого 

Январь 1, 2018 – 14 Tevet 5778
«И море там – израилеванное»

Творчество Высоцкого поражает не только высочайшим поэтическим и неподражаемым исполнительским мастерством, но и разнообразием тематики. С глубокими произведениями трагического и философского содержания соседствуют песни, стилизованные под блатные и шуточные, на первый взгляд «легкие», развлекательные. Но при внимательном прослушивании и особенно прочтении в них просматривается и глубина чувств героя, нередко внешне примитивного и нелепого, и серьезная сатира на «родную» действительность.
Среди наиболее популярных шуточных песен – «Мишка Шифман» (другое название – «Не состоялось», 1972). Она наряду с песней «Антисемиты» (1964) является наиболее известным произведением Высоцкого на еврейскую тему. Услышав ее впервые и вволю отсмеявшись, мы задумываемся и замечаем, что она не так уж проста. Недаром с первой же строки утверждается, что Мишка «башковит». В одном из вариантов фраза была продолжена: «по образованию», в окончательном последовало более определенное: «Мишка – врач...» Поскольку вся песня построена как рассказ друга Коли, то в дальнейшем все несуразицы в тексте надо отнести не на счет башковитого и образованного Мишки, а воспринимать как ошибки Коли либо его неверный пересказ Мишкиных слов.
«А кого ни попадя пускают в Израиль». Пускали-то, да, хоть и не всякого, а вот как выпускали…
«Чуть было не попал в лапы Тель-Авива». Во-первых, распространенный штамп советской печати о том, что уезжают только пойманные лживой израильской пропагандой; во-вторых, распространенное и поныне игнорирование того факта, что столица Израиля – Иерусалим.
«Моше Даян... агрессивный... Ну, а где агрессия...» Мы помним, что в СССР объясняли кровопролитие на Ближнем Востоке не иначе как агрессией Израиля, но в песне-то ясно просматривается ирония далеко не рядового советского обывателя.
«Говорит: „Они же нас выгнали с Египета!“» Высоцкий не очень-то любил разжевывать тексты, а поскольку не считал слушателя и особенно читателя способным только глотать преподнесенное, оставлял место для фантазии. Под песню не очень успеешь подумать, но ее достаточно, чтобы что-то шевельнулось в сознании. А потом, переслушивая или перечитывая, строй свои предположения. Кто-то смеется над безграмотностью Мишки: мол, перепутал выход евреев из египетского плена с изгнанием. Примитивно, зато думать не надо, да и на Мишку, башковитого врача, свысока взглянуть приятно: допился, дескать. Но известно, что нельзя понять произведение без учета ряда реалий, в том числе исторических. Вот и вспомним историю: «В 1972 г. А. Садат решил выслать из Египта советских военных советников. Несколько десятков тысяч человек (включая женщин и детей) в кратчайшие сроки покинули страну под саркастические комментарии западных и израильских СМИ. Попытка наших идеологических работников, погрязших в устаревших догмах, тупо протащить в полуфеодальную страну идеи диктатуры пролетариата и отмены частной собственности провалилась». Есть и советская версия о том, что СССР сам начал вывод из Египта развернутых там воинских частей, оставляя только военных советников. Но кто у нас верил, что Союз может что-то оставить добровольно? А возвращение десятков тысяч военных с семьями не могло остаться незамеченным. И по кухням – нашим квартирным клубам – поползли слухи: «Выгнали с Египета». Мне лично иная мысль даже в голову не приходила – Мишке я доверял. Опять же – «нас». И Мишка, и Коля были советскими гражданами, а Коля – даже не еврей, так что ассоциировать себя с выходящими из рабства евреями, я уверен, не могли. А вот смыть позор, переметнувшись из опозоренной страны в страну-победительницу, – вполне здравое решение. И откладывать Мишка не стал: не позже как с начала следующего года, с 8 января, с Рождества то есть, быть в Израиле.
Мишку Шифмана не трожь,
С Мишкой – прочь сомнения:
У него евреи сплошь
В каждом поколении.
Дед параличом разбит –
Бывший врач-вредитель...
А у меня – антисемит
На антисемите.

Когда-то Ильф и Петров написали, что в советской стране евреи есть, а еврейского вопроса нет. Но мы хорошо знаем, что хоть в СССР не было географической черты оседлости, но были другие ограничения для евреев. В результате непримиримой «борьбы с космополитизмом» была полностью разгромлена еврейская культура. В 1953 г. было состряпано «дело врачей», под которое готовилась совсем уж фашистская акция – высылка евреев в Сибирь. К счастью – «не состоялось» (по случайному совпадению так в некоторых сборниках называется песня про Мишку). Но дело-то врачей состоялось, хотя не было доведено до конца, поскольку его вдохновитель и организатор, «отец народов», скоропостижно скончался. Между прочим заметим, что Мишка – не просто врач, а врач как минимум в третьем поколении, в одном из набросков так и было сказано. И такой-то потомственный еврейский интеллигент мог спутать «исход» с «изгнанием»?
Мишке там сказали «нет»,
Ну а мне – «пожалуйста».
Он кричал: «Ошибка тут,
Это я еврей!..»

Когда в результате героической борьбы за выезд в Израиль из СССР начали выпускать евреев, перед желающими репатриироваться воздвигались различные барьеры, самые нелепые, вот и спето: «За графу не пустили пятую».
Сколько острых проблем, о которых обычно не упоминалось в советской прессе, нашло отражение в «юморном» «Мишке Шифмане»! Как это могло случиться? Откуда поэт детально знал соответствующие реалии, как ухитрился втиснуть их в шуточную песню и озвучить «при огромном скопленьи народа»?
В. Высоцкий, еврей по отцу, никогда не отрекался от своих еврейских корней. Евреи встречаются в его песнях гораздо чаще, чем в стихах большинства русских поэтов, причем не только в «серьезных», но и в шуточных. Неудивительно, что о многом он знал не только из газет.
Примечательно, что среди 19 произведений, вошедших в неподцензурный альманах «Метрополь» – единственное прижизненное издание, для публикации в котором стихи были подготовлены самим поэтом, было стихотворение «Он был хирургом, даже нейро-», посвященное нейрохирургу Эдуарду Израилевичу Канделю (1923–1990), одному из пионеров применения стереотаксического метода в нейрохирургии, разработавшему метод хирургического лечения аневризмы сосудов головного мозга:
Всех, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей.
Но огромное это светило,
К сожалению, было еврей.

Поскольку в художественном отношении это, по моему мнению, не самое сильное произведение Высоцкого, надо думать, что оно было помещено в «Метрополь» именно с целью осветить состояние «еврейского вопроса» в СССР и отношение самого поэта к «несуществующему» вопросу.
Был ли у Мишки Шифмана реальный прототип?
В газете «Менестрель» Московского клуба самодеятельной песни (1981, № 1) можно прочитать: «...Гися Моисеевна и ее сын Мишка Шифман». Ошибка, конечно, хотя возникшая не совсем на голом месте.
В 1996 г. в газете «Комсомольская правда» была опубликована беседа Михаила Рыбьянова с Л. А. Штурманом, во вступлении к которой говорилось: «Леонид Абрамович – двоюродный брат Михаила Яковлевича Яковлева, друга детства Высоцкого». В интервью Штурман отметил, что прототип Мишки Шифмана из одноименной песни – реальный человек: «Вот он (Высоцкий) пел такую песню, что еврей и русский собрались в Израиль, а пустили не еврея, а русского… Мишка Шифман – это муж моей сестры».
Других данных о Мишке Шифмане найти не удалось, а вот по поводу Михаила Яковлевича Яковлева и его мамы сведения имеются.
Яковлевы были соседями Высоцких по коммуналке. Да не просто соседями, а такими, что, когда при сносе старого дома на 1-й Мещанской им предоставили «метраж» в новом доме на проспекте Мира, они предпочли совместное проживание двух семей в трехкомнатной квартире. Одна комната – Высоцкие, другая – Яковлевы, а проходная – как бы «салон-столовая», общая, чисто условно – по цвету салфеточек и оконных занавесок (голубые и розовые) – делившаяся на две половины. В этой общей комнате за ширмой жили потом молодожены Володя и Иза Высоцкие. Народная артистка России Иза Константиновна Высоцкая подробно описала этот романтический период в своей книге «Короткое счастье на всю жизнь» (2005).
Михаил Яковлев знал Володю с того момента, как будущего поэта и барда привезли домой из «родилки». Двенадцатилетний Михаил даже был соавтором и исполнителем коллективного письма обитателей коммуналки, полученного Ниной Максимовной Высоцкой еще в роддоме. В этом письме общественность коммуналки предлагала Высоцким назвать новорожденного члена сообщества Олегом – в честь киевского князя. Но родители назвали малыша Володей, чем несколько разочаровали соседей (в 1967 г. Высоцкий создал свою «Песню о вещем Олеге», тем самым вернув «долг» князю). Итак, «знали друг друга с детства»: Миша Володю, как указано выше, с 12 лет, а для Володи Миша был «всегда», но тогда говорить о дружбе было еще рановато.
Михаил вспоминает: «Виделись мы редко... Да и, честно говоря, я Володю иногда недооценивал: „большое видится на расстояньи“... Ну кто для меня был Вовка Высоцкий? Сосед, который на 12 лет моложе меня. Я еще раз скажу, что тогда я не видел в Володе большого поэта, это моя вина и мой грех...»
Как известно, разница в возрасте с течением времени сглаживается: «Когда Володя записал свою первую пластинку во Франции, то позвонил мне:
– Немедленно приезжай! Привез десять авторских пластинок...
Я приехал, он торжественно вручил мне пластинку с такой надписью: „Вечному другу и вечному соседу Мише Яковлеву“».
Михаил Яковлев, «друх» (как называл его Владимир: «Друх! Вот ты – член Союза журналистов, а я ни в каком творческом союзе не состою. Уйду из театра - и я никто. Тунеядец...»), к тому времени инженер электролампового завода и автор фраз типа: «У меня перестал болеть зуб, и я спокойно слез со стены», вошел в историю советской культуры как один из основателей КВНа.
Кстати, в своих воспоминаниях о Высоцких Миша упоминает и отца поэта, Семена Владимировича:
«Он мог вернуться домой поздно и, не заходя к себе, постучаться в нашу комнату:
– Гися (они с мамой были на «ты»), у тебя сегодня борщ?
– Борщ...
– Тогда грей!
Мама вставала, разжигала керосинку, грела борщ. Я же говорю, мы жили одной семьей. Я уверен, что своим умением общаться с самыми разными людьми Володя обязан отцу. Потому что в Семене Владимировиче, по моему мнению, пропал блестящий актер. Как он умел „вести стол“, как он рассказывал анекдоты!»
Мама Миши Яковлева, «легендарная» (по выражению второй жены поэта Людмилы Абрамовой) Гися Моисеевна, соседка Высоцких по коммуналке, стала «главной героиней второго плана» в «Балладе о детстве» Высоцкого. Яковлев вспоминает: «Если раньше говорили: „Вот Миша Яковлев, один из авторов КВН, а это его мама Гися Моисеевна“. А потом, когда мамы не стало и я приходил к Нине Максимовне, где собирались Володины родные и друзья, то меня представляли так: „А это – Миша Яковлев, наш сосед, сын Гиси Моисеевны...“»
Помните:
И било солнце в три ручья,
Cквозь дыры крыш просеяно,
На Евдоким Кириллыча
И Гисю Моисеевну.
Она ему: «Как сыновья?»
«Да без вести пропавшие!
Эх, Гиська, мы одна семья –
Вы тоже пострадавшие!
Вы тоже – пострадавшие,
А значит – обрусевшие.
Мои – без вести павшие,
Твои - безвинно севшие...

Как видим, и здесь Высоцкий не обошелся без евреев и некоторых намеков на «еврейский вопрос».
Известно, что в паспорте у Яковлевой (в девичестве Гофман) значилось, что она Шейна-Гися-Лейза Эрлиповна. Фамилия ее не упомянутого в песне мужа Якова Михайловича – Яковлев – сперва была его партийным псевдонимом в годы Гражданской войны, поскольку он участвовал в подпольной работе. На псевдоним были сделаны все документы, а изначальная еврейская фамилия ушла в небытие. В августе 1941 г. Яков Михайлович Яковлев записался в ополчение и ушел на фронт. Погиб в октябре 1941 г. под Вязьмой. Репрессированных в семье Яковлевых не было.
Евдоким Кириллович Усачёв погиб на фронте. У него было трое детей – Николай, Михаил и Нина, но без вести никто из них не пропадал.
И еще цитата из воспоминаний Михаила Яковлева: «Хорошо помню Николая, двоюродного брата Володи Высоцкого... И вот однажды Николай появляется у нас, появляется после сталинских лагерей. А попал он туда, кажется, за то, что с голоду украл буханку хлеба... В лагере заболел туберкулезом... вернулся, по существу, инвалидом... И вот мы втроем – Володя, Коля и я – иногда сидели до утра: Коля рассказывал нам про лагерную жизнь, пел тюремные песни... Я глубоко убежден, что это оказало влияние на первые песни Высоцкого – так называемые блатные... И я думаю, что влияние Николая на Володю еще недостаточно оценено».
Николай отбывал срок на золотых приисках в Бодайбо, рассказывал о них Высоцкому, так что, возможно, не случайно появились строчки:
А меня в товарный – и на восток,
И на прииски в Бодайбо.

Это написано в 1961 г., а в 1976-м Высоцкий сам...

Геннадий БРУК

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети