Италия времен Муссолини… Какой она была для евреев? Интересные ответы на этот вопрос дает малознакомая для русскоязычного читателя книга «Мемуары везучего еврея» израильского дипломата и журналиста Дана Витторио Сегре, который провел в фашистской Италии свои детские и юношеские годы.
В СССР понятия «фашизм» и «нацизм» были тождественными. И до сих пор в массовом общественном сознании постсоветского пространства градации здесь не наблюдается. Между тем, несмотря на большую тоталитарную схожесть, различия у фашизма и нацизма есть. И еврейский вопрос – одно из них. Слово «фашизм» мы привыкли рассматривать как синоним слова «антисемитизм». Однако итальянский фашизм большую часть своей истории антисемитским не был.
Еврейско-фашистское детство
Италия после Первой мировой войны… Бедствия масс, угроза коммунистической революции, обескураженность итогами войны, правительство, теряющее нити управления. Такое унылое зрелище представлял тогдашний «итальянский сапожок». Прямо по Ленину: «низы не хотят, верхи не могут». Потребность в «сильной руке» явственно ощущалась в итальянском воздухе. Вот только до руля дорвались не коммунисты.
Октябрь 1922 г. в Италии прошел «марш на Рим», который можно назвать и Октябрьской фашистской революцией. Перепуганный король Виктор Эммануил III дарует портфель премьер-министра лидеру фашистов Бенито Муссолини.
Италия дуче Муссолини. Однопартийность, корпоративная система, популизм, манипуляция массами, отсутствие свобод, цензура, репрессии для политических противников, культ личности, а также своеобразная эстетика, помпезность. Во многом этот режим был мягче, чем в нацистской Германии и сталинской России. Но это был настоящий тоталитарный режим, где даже эра была своя – фашистская…
Но это со второй половины XX в. неприемлемость фашистских режимов стала очевидной для всех здравомыслящих людей. А для Дана Сегре фашизм в Италии был совершенно органичен. Он в нем родился: в конце 1922-го, через месяц после захвата чернорубашечниками Вечного города. И до 16 лет жил в фашистской Италии. Эти годы он без обиняков называет «мое еврейско-фашистское детство». И отмечает, что они были для него столь обычными и беззаботными, что ему затруднительно выделить, «что же было особенного в фашизме». Собственно, не было и возможностей сравнивать фашизм с иными политическими системами. Например, о демократии он знал только то, что это приходящая в упадок плутократия, и удивлялся, как она еще умудряется до сих пор функционировать. А о социализме как политической реальности Дан долгое время вообще и не подозревал.
Семья Сегре и все его друзья принимали фашистский режим без всяких оговорок, как «единственно возможную форму существования». Дан участвовал в парадах чернорубашечников, организованных местным отделением фашистской партии. Две фашистские организации, к которым он принадлежал в детстве, были частью системы образования. И он уважал их так же, как своих учителей из королевской гимназии. В личную жизнь учителя не вмешивались: Дан был нужен им для соревнований по гимнастике, а его мыслями они не интересовались.
В составе группы юных фашистских моряков, принадлежавших к наиболее лояльным к фашистскому режиму семьям, он маршировал по улицам Нью-Йорка и Буэнос-Айреса, помогая собирать в итальянских общинах средства для поддержки военной кампании в Абиссинии. «Я без труда попал в эту группу и был по-настоящему удивлен, узнав, что процент евреев среди юных моряков был значительно выше, чем в общем населении Италии».
И Дан Витторио не помнит ни одного случая – ни в гимназии, ни за ее пределами, – когда бы он почувствовал неловкость из-за своего еврейского происхождения. Более того, он был объектом зависти школьных товарищей, так как отсутствовал на скучных уроках гимназического священника. «Я был убежден, что мое еврейство – угощение, не отличающееся от мармелада „Чирио“».
Это был счастливый для него период жизни. Непоколебимое и безответственное чувство безопасности и невежество. Эхо процесса Дрейфуса доносилось до ушей, но это было где-то далеко и казалось чем-то вроде деяний Чингисхана или Аттилы. «Жил в брюхе монстра, абсолютно не подозревая о его существовании».
Более итальянцы, чем сами итальянцы
Да, продолжительное время итальянский фашизм не был антисемитским. И многие итальянские евреи пели фашистский гимн «Джовинецца», полагая, что фашизм станет новой волной возрождения Италии. Несмотря на отдельные антисемитские высказывания, Муссолини долгое время считался другом евреев и противником антисемитизма.
Евреи были среди идеологов корпоративного государства, участников похода на Рим, спонсоров и видных деятелей Национальной фашистской партии, министров, сенаторов, генералов и адмиралов, видных представителей науки, литературы, искусства. Очень близким соратником и любовницей Муссолини была еврейка Маргарита Царфати. Она написала книгу «Жизнь Бенито Муссолини», переведенную на 18 языков и изданную во многих странах.
Муссолини заявлял, что итальянское правительство не встанет на тропу антисемитизма, который порочит суть фашистской идеи: «Евреи жили в Риме со времен царей. Их было 50 тыс. при Августе, и они призывали сограждан оплакивать Цезаря у его тела. Их никто не тронет». В частных беседах он называл Гитлера «ужасным выродком» и «опасным сумасшедшим».
Дуче не мешал деятельности еврейских организаций в Италии. Контактировал с сионистами-ревизионистами во главе с Жаботинским в надежде использовать их против Британии и для итальянского влияния на Ближнем Востоке. Подразделение «Бейтара» обучалось в итальянской морской академии.
Отсутствие антисемитизма в итальянском фашизме во многом было связано с особенностями истории Италии. Совершая в нее небольшой экскурс, Сегре отмечает, что...
Александр КУМБАРГ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь