Эфраима Иосефовича Ильина справедливо причисляют к отцам-основателям еврейского государства, хотя имя его и не столь на слуху. «Мы – поколение, которое жило для своей страны, а не бежало из нее», – сказал он однажды. По собственному признанию, его поступки «больше шли от сердца и интуиции, и это помогало справляться с трудностями и снова идти вперед», причем он «на каждом этапе искренне верил в то, что считал важным»: и когда стал юным сионистом, и когда подпольно доставал оружие для «Хаганы» и помогал единоверцам совершать алию, и когда закладывал основы израильской экономики и всемерно содействовал развитию духовной культуры своего народа. Приближающееся 70-летие со дня провозглашения Государства Израиль – повод для того, чтобы еще раз вспомнить этого замечательного человека.
Мальчик из Харькова
Именно там, в провинциальном Харькове, 20 февраля 1912 г. в зажиточной еврейской семье Илиных (с ударением на первом «и») вскоре после дочери Батьи родился сын Эфраим (ивр. – «плодовитый»), которому суждено было стать одним из инициаторов обороны и индустриализации Израиля. Папа Иосеф и мама Эстер придерживались традиций иудаизма, близких к хасидизму. «В доме родителей, – вспоминал Эфраим, – я впитал ощущение своей причастности к движению „Хабад“. Это было, что называется, в крови и находило свое выражение в атмосфере, царившей в доме, и в песнях и мелодиях, и в особом оптимизме». Причем говорили в семье не на общепринятом идише, а на элитарном иврите и явно симпатизировали сионистам. Жили Илины в просторной квартире в престижном доме на ул. Куликовской, поблизости от новой хоральной синагоги еврейской общины Харькова, в которой отец, солидный промышленник, играл ведущую роль.
С шести лет Ефремчик учился в основанной его отцом светской школе «Тарбут» (ивр. – «культура»), где позже, уже при советской власти, разместится нелегальный еврейский центр. Преподавание в школе велось главным образом на иврите. Немецкий язык мальчик освоил в общении с гувернанткой, а впоследствии свободно владел семью языками и понимал еще четыре. «Я был успешен в своей жизни благодаря тому, что родители дали мне хорошее образование и привили любовь к культуре, даже порой за счет последних денег», – писал он в зрелом возрасте. С детства мальчик охотно посещал городской еврейский театр, зимой в любой мороз лихо катался на коньках и лыжах с Университетской горки. А лето семья проводила на даче в Зеленом Гаю, где были лес и речка.
С приходом к власти большевиков Харьков временно стал столицей Украины, а все частные предприятия, в том числе фабрика И. Ильина (так изменилась фамилия ее владельца), были национализированы, большие квартиры уплотнены. Но кое-что Иосеф все же успел придержать и после эмиграции в 1924 г. в подмантатную Палестину («После подписания Бальфурской декларации я сделался одним из активистов сионистской организации еврейских скаутов. Многие тогда собирались в Палестину, мы, конечно, тоже. Отец и здесь остался верен себе: профинансировал выезд двух десятков еврейских семей») купил там на сбережения апельсиновую плантацию в Нес-Ционе и переквалифицировался из промышленника в агропроизводителя. С собой родители привезли большую библиотеку и русский самовар. А их 12-летний сын поступил в Тель-Авиве в известную гимназию «Герцлия». «Это было время надежд, выходцы из России часто собирались вместе, пели песни, – рассказал позже Э. Ильин. – Я играл в гимназическом оркестре на валторне, собирался стать музыкантом и помню, как мы выступали на открытии Еврейского университета в Иерусалиме».
«В 1925 г. произошла встреча, ставшая для меня по-настоящему судьбоносной, – поведал Ильин в одном из интервью. – В обычный учебный день учителя объявили, что после занятий состоится лекция некоего болтуна, авантюриста по фамилии Жаботинский. Мы с ребятами отправились в зал из чистого любопытства. И вот входит маленький неказистый еврей, подходит к кафедре, начинает говорить… Я вдруг почувствовал: он обращается непосредственно ко мне, читает мои собственные мысли, выражает мои сокровенные чувства. До сих пор звучат в ушах слова: „В крови и в огне Иудея пала, в крови и в огне Иудея восстанет“. После той памятной лекции мы с двумя товарищами вышли в сад, торжественно поклялись друг другу идти за Зеэвом Жаботинским всю жизнь, записали на бумаге, порезав руки, скрепили клятву кровью, вложили драгоценный документ в бутылку, запечатали и зарыли в землю. Я сдержал слово – по сути, вся моя общественная деятельность проходила под влиянием идей Жаботинского».
Вскоре Ильин вступил в «Бейтар» – молодежную сионистскую организацию, созданную под влиянием Жаботинского с целью самообороны евреев в Палестине и возрождения еврейского государства. Впоследствии он не раз встречался с идеологом радикального сионизма, в частности в Вене, где был делегатом первого конгресса его новой организации ХАЦАХ, и хранил у себя портрет кумира с автографом.
Солдат невидимого фронта
Окончив гимназию, Эфраим Ильин по настоянию отца поступил в Льежский университет (Бельгия), чтобы изучать экономику и ведение бизнеса. Получив диплом, он возвратился в Палестину, в 1934 г. женился на красавице Ципоре (Цфире) Энтин из Реховота, стал отцом двоих детей. Однако это не помешало ему в 1937-м с друзьями Абрамом Штерном и Давидом Рациелем добровольно вступить в нелегальную военизированную организацию «Иргун Цваи Леуми» («Эцель»), а затем – в «Хагану». Эфраим стал активным участником борьбы против англичан, препятствовавших иммиграции европейских евреев в Палестину. Он охранял от арабских погромов молящихся у Стены Плача и однажды чуть было не подстрелил из револьвера стоявшего у мечети Аль-Акса муфтия Иерусалима Амина Хусейни, ярого поклонника Гитлера.
Когда к власти в Германии пришли нацисты, Ильин вместе с единомышленниками организовал...
Давид ШИМАНОВСКИЙ
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь