Метаморфозы, случившиеся в Германии на рубеже XVIII и XIX вв. с еврейской школой «Воспитание молодежи», стали наглядным свидетельством тех радикальных перемен, что всколыхнули тогда старую ашкеназскую общину. В конечном итоге учреждение, изначально задуманное в духе времени для гармоничного сочетания традиционного образования и ценностей эпохи Просвещения, со временем превратилось в один из флагманов ассимиляции немецких евреев.
«О, сколько раз повторял я Вам, мой дорогой друг, что наши раввины по-прежнему живут в XII в. Они не знают иль, может, не хотят знать, что происходит вокруг них. Все народы рушат и строят заново еще красивее, мы же городим забор на заборе… Да и недавние политические революции оказали чрезвычайное влияние на религиозное мышление во всем мире. Теперь едва ли не каждый ребенок в определенных вопросах рассуждает куда более здраво и правильно, чем какой-нибудь седой старик, представляющий собой не что иное, как нагруженного поклажей осла. Нет, мой дорогой друг, если Вы желаете, чтобы сын Ваш оставался верующим и солидным евреем, оставьте его лучше у себя в Глогау. Но если Вы хотите воспитать его гражданином мира, если не боитесь, что он сбросит с себя свое ярмо, и если верите, что важна не внешняя сторона вещей, а лишь то, вырастет ли человек хорошим, честным и нравственно здоровым, вот тогда отправляйте его, во имя Б-га, сюда».
Так отвечал Давид Фридлендер, один из основателей берлинской школы «Воспитание молодежи», на письмо, посланное ему в 1799 г. Меиром Эйгером, знатоком еврейского закона и влиятельным коммерсантом из польского города Глогау. В то время как Эйгер сомневался, достаточно ли серьезным и глубоким является изучение Торы в школе «Воспитание молодежи», Фридлендер язвительно отвечал, что, на его взгляд, главным является вовсе не изучение Торы и соблюдение заповедей, а мораль. И этот ответ в полной мере отражал перемены, произошедшие в Новое время с еврейским образованием в Германии.
Процессы, охватившие еврейское общество Германии начиная с середины XVIII в., касались получения общего образования, признания равных гражданских прав и секуляризации. Не обошли они стороной и еврейскую систему обучения, претерпевшую в XIX в. изменения с далеко идущими последствиями. Так, если в 1834 г. в Бреслау лишь 55% всех детей школьного возраста посещали еврейские учебные заведения, то к 1874 г. их число и вовсе сократилось в десять раз. Аналогичные данные характерны для всей Пруссии того времени.
Как же это произошло? Что привело к такому развитию событий? И какую роль сыграла в этом берлинская еврейская школа «Воспитание молодежи»?
Жесткая критика
Еще до расцвета движения еврейского просвещения – Хаскалы, приверженцы которого обрушили немало резкой критики на сложившуюся систему еврейского образования, многие представители традиционной раввинской элиты также выступали против существующего еврейского образования.
Эти ранние «маскилим» – сторонники Хаскалы, в отличие от более поздних ее адептов, полностью отождествляли себя с традиционным иудаизмом. Еще пражский Махараль (рабби Лёв) в XVI в. критиковал программу обучения вообще и пренебрежение к изучению Мишны в частности. Затем это продолжалось и на протяжении XVII–XVIII вв. В своей книге «Воспоминания» р. Йосеф Штатхаген описывал жизнь деревенских евреев в Ашкеназе (Германии), касаясь среди прочего вопросов, связанных с образованием, и подвергая деревенских учителей жесточайшей критике: «Хотел бы я напомнить о тех наших людях, что расселены столь широко и так далеки от праведных учителей… Собирают отбросы с базара, снуют туда-сюда вокруг пустых, безалаберных молодых людей, чтобы те учили их детей – сыновей и дочерей, дают им заработок и пропитание. Те же, от того, что зовут их теперь „рабби“, превозносятся, становясь чванными и высокомерными, мнят себя великими знатоками разрешенного и запретного в „Шульхан арух“, хотя с трудом понимают слова Пятикнижия, да и то благодаря изданию „Бэер Моше“, напечатанному на немецком языке. И уж, конечно, не способны они связать между собой строки Торы, засыпают на Мишне и слепы в Гемаре… И даже если борода их окладиста, и одеты они в одежду раввина, все это ничего не значит. Поскольку, хоть и строят они из себя знатоков Торы, не знают ничего».
Схожую критику в отношении учебного процесса можно встретить и в книге «Либес Брив», написанной на идише знатоком Торы и влиятельным коммерсантом р. Вецалером, обучавшимся в Праге у р. Авраама Брода: «Меламед (учитель) говорит, что ребенок очень быстро учит Пятикнижие и умеет учиться, и даже прибавляет, что тратить время с ним на изучение Пятикнижия было бы „преступлением“… а потому он начинает учить с ребенком Мишну. После того же, как тот выучит несколько предписаний из Мишны… снова говорит этот рабби, что было бы преступлением и дальше тратить время на изучение Мишны. И что ребенок очень умен, а потому пора учить с ним Гемару».
Вецалер был убежден, что подобный поверхностный порядок обучения непременно пагубно скажется в будущем на всем институте раввинов, ведь этот столь несерьезно учившийся ребенок в итоге станет раввином: «Мальчик достигает возраста бар-мицвы, красиво толкует Писание, продолжая свое обучение в том же духе еще несколько лет, и вот уже „весь мир“ начинает говорить, мол, этот парень учится столь усердно, что пора ему становиться „бохером“, убеждает его отца отправить того в иешиву. Отец выкладывает немалые сбережения. „Бохер“ учится несколько лет в иешиве, прилежно постигая Галаху, и „Тосафот“, и суждения своего раввина. Пока не воображает себе, что в иешиве ему больше нечего делать, а остальное он и дома доучит».
Эли ИТКИН
Перевод Александра Непомнящего
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь