Январь 30, 2015 – 10 Shevat 5775
Он был первым

Интересное интервью с Марком Розовским, опубликованное в «ЕП», № 6, заставило меня вспомнить одну старую историю, которой я хочу поделиться с читателями.
Это был, кажется, год 1975-й или чуть раньше. Разговоры о рок-операх уже бродили всюду, дошли они и до Ленконцерта. Я (тогда – замхудрука по репертуару) уже перемолвилась кое с кем на этот счет. С нами уже связался композитор Александр Журбин, который к лету был готов даже кое-что показать из музыкального материала к рок-опере.
Однажды мне позвонил Юрий Димитрин, который, как мы знали, уже писал в тот момент либретто будущей оперы про Орфея и Эвридику, и пригласил приехать к нему домой, где композитор Журбин собирался показывать некоторые готовые отрывки. Я приехала к назначенному времени. На самое первое прослушивание собрались три человека: Димитрин, Володя Геллер (телережиссер, который не планировал ставить эту оперу, но, думаю, был приглашен как высокий профессионал и друг кого-то из «придумщиков») и я. Все уселись, и после известного «Поехали!» Журбин начал играть.
Сейчас нет смысла описывать наши тогдашние первые впечатления, тем более что мы прослушали только часть материала.
Разошлись довольные. Журбин вскоре уехал в Москву, пообещав дописать к определенному сроку всю музыку к спектаклю. На следующий день я поделилась своими впечатлениями с худруком Ленкоцерта Дмитрием Ивановичем Тимофеевым. Он внимательно выслушал и, как мне показалось, в принципе остался доволен. Только сказал, что теперь возникает серьезная проблема: постановка. Кто будет режиссером?
Такого рода спектаклей в стране еще никто не ставил (запомните это: некоторые считают первой советской рок-оперой не нашу, с «Поющими гитарами», а спектакль «Юнона и Авось» на музыку Рыбникова).
Проблем – миллион. Но главная – нужен режиссер, которые все это поставит, причем не с профессиональными актерами, а с участниками обычного (хоть и известного всей стране) ВИА «Поющие гитары».
Решили пока подумать насчет постановщика. Потом будет дописана музыка, тогда и подумаем, когда запускать спектакль и т. д. А тут и лето подоспело. Народ разъехался – кто на гастроли, кто в отпуска. Острота проблемы вроде отошла на второй план, но тема режиссуры все же сидела в голове. С утра до вечера я перебирала в уме известных мне режиссеров, пытаясь оценить, кто из них, на мой взгляд, мог бы справиться с этим непростым заданием.
Перебирая фамилии в очередной раз, я вдруг вспомнила про незнакомого мне лично, но довольно популярного московского режиссера Марка Розовского. Слухи о нем ходили достаточно интересные.
В августе, собрав кое-какие из этих слухов, я отправилась в отпуск в Крым, в гурзуфский Дом ВТО. И вдруг… (все «великие» истории, как известно, как раз и начинаются с этого «и вдруг…») по Дому актера пронесся слух: «Приехал Розовский!» (кажется, в этот момент я окончательно поверила в то, что Бог существует). Поскольку я не знала режиссера лично, мне приходилось каждый день быть начеку и вздрагивать при появлении на пляже каждого нового лица. Наконец прошуршало: «Глядите, сам Розовский собрался к морю!»
Дальнейшее было делом техники. Узнав, кто именно из посетителей пляжа есть тот самый Розовский, я спокойно выжидала удобной для меня минуты, чтобы испортить человеку отпуск.
И вот он пошел в море. Я тоже. Он поплыл в сторону Турции. Я тоже. В какой-то момент Розовский почувствовал что-то неладное: что это барышня так упорно повторяет его маршрут?! Тут я и рассеяла все его надежды на покой: подплыв поближе, представилась и сказала, что мне надо с ним поговорить. Но тему, ради которой преследовала его даже в море, не назвала. Надо было видеть лицо Розовского! Он был готов меня разорвать на куски. Стукнуть по башке. Утопить. Думаю, он в тот момент был готов на любое преступление, лишь бы избавиться от меня. Я его понимала, но никак не могла упустить такой счастливый случай. Вежливо сказала, что, конечно, не стану приставать к нему с делом прямо в море, но, когда он наплавается, буду ждать его на лавочке на берегу. Он нехотя согласился, и я от него отстала. Отплыла поближе к берегу и стала сторожить. Знаем мы этих режиссеров: чуть зазеваешься – немедленно куда-то исчезнут.
Вижу, что Розовский выходит из моря, но пытается уйти куда-то в сторону. Я тоже вылезаю из воды и жестом приглашаю его присесть на лавочку. И вот сидим мы мокрые на лавочке: я и один из интереснейших и известнейших режиссеров страны. С нас ручьями стекает Черное море, и мы говорим о возможности постановки первой в СССР рок-оперы. Картина впечатляющая.
Но талантливый и неординарный человек – он и на лавочке, в одних плавках, мокрый и сердитый за то, что пристают даже в море, – все равно остается неординарным и талантливым. Уже через три минуты после начала моего рассказа о нашей идее постановки рок-оперы «Орфей и Эвридика» он включился. Слушал внимательно, а через пять минут стал задавать вопросы. А через 15 уже сказал, что он готов подумать...
Конечно же, он согласился. И конечно, вскоре он приехал в Ленинград и говорил с нашим руководством. И конечно, познакомился с ВИА «Поющие гитары». И уже стал придумывать, соображать, что делать и как «развести» 18 микрофонов на сцене… Процесс пошел!
Потом начались репетиции. Это вообще один из самых интересных (для меня, по крайней мере) и любимых творческих процессов. Марк очень быстро «врос» в ситуацию: он очень мобильный и отлично «включающийся» режиссер. К тому же – очень увлекающийся. А это же так увлекательно: сделать оперу с ВИА!
Потом была премьера. Мы все были предельно напряжены: как примет публика этот наш фокус, эту оперу, которую споет и сыграет ВИА?! Очень было страшно, признаюсь. И было место, где Алик Асадулин (Орфей) держал паузу… полторы минуты. И публика, умница и настоящая фанатка, не издала ни звука, ни шороха, ни вздоха: пауза держалась, как в лучших театрах мира.
И был триумф. Неизвестно, кто больше радовался: публика, сам ансамбль, его главные солисты Алик Асадулин и Ирочка Понаровская или, может быть, директор и худрук Ленконцерта. Или впервые поставивший всю эту громаду Марк Розовский. Знаю только, что мы с ним ревели как белуги, обнимались и были по-настоящему счастливы.
А наши «Поющие» получили недавно почетное место и награду «Книги Гиннеса» за самое длительное исполнение одной оперы в одном коллективе.

Эрлена КАРАКОЗ

Кобленц

Написать письмо в редакцию

Социальные сети