Как сформировалось третье поколение израильской культурной элиты  

Март 1, 2019 – 24 Adar I 5779
На смерть макрело-тунца

С кем вы, мастера культуры?

Поводом для написания статьи Алекса Тарна, которую предваряет мой текст, объясняющий некие реалии израильской политической жизни, послужила, как мне думается, недавняя смерть писателя Амоса Оза. Он принадлежал к группе наиболее известных и увенчанных многими национальными и международными премиями мастеров культуры (позволю себе это горьковское наименование, вынесенное некогда в заголовок статьи, посвященной политической позиции деятелей культуры). Некоторых из них Тарн перечисляет: кроме Оза, это Меир Шалев, сын знаменитого генерала Аси Даян и его же племянник Ионатан Гефен и другие представители культурной элиты страны. Особенностью этих писателей, режиссеров и актеров являются не только высокие творческие достижения, но и ярко выраженная так называемая левацкая политическая ориентация, диктующая поступки, которые подчас вызывают негодование патриотически настроенных израильтян.
Так, в марте 2011 г., спустя несколько дней после теракта в поселении Итамар, в результате которого были зарезаны трое детей в возрасте от трех месяцев до 11 лет и их родители, Оз послал свою книгу террористу Марвану Баргути, осужденному на пять пожизненных сроков за убийства евреев и участие в подготовке многих терактов, с посвящением, в котором выразил надежду на «скорую встречу в условиях мира и свободы». Тот же Амос Оз в статье «Во имя жизни и мира» («Едиот ахронот» от 8 июня 1989 г.) писал, что евреи-поселенцы – это «мессианская хунта… вооруженные гангстерские банды, преступники против человечества, садисты, погромщики и убийцы».
Известный поэт и музыкант Ионатан Гефен, в свою очередь, недавно публично заявил, что понимает арабов, которые становятся шахидами, и осудил приговор, вынесенный 17-летней арабской девушке Ахед Тамими, ударившей израильского солдата, сравнив ее с библейским Давидом и Анной Франк.
Естественно, возникает вопрос: каковы мотивы такого поведения, такой общественной позиции евреев, хотя и учившихся в европейских университетах, но родившихся и выросших в Израиле, участвовавших в его войнах?
И тут нам придется напомнить читателю, что на политической арене Израиля еще со времен ишува действовали две главные силы, отражающие левое и правое идеологические течения сионизма, две главные ветви этого древа, посаженного Теодором Герцлем.
Одна ветвь возникла в результате прививки на это дерево социалистической идеологии, которая воплощалась в партии, на протяжении почти столетия менявшей названия («Поалей Цион», МАПАЙ и, наконец, «Авода»), будучи, однако, верной своим основополагающим принципам и оставаясь левым крылом сионизма. Это крыло, сформированное представителями первой и второй алии, до конца 1970-х занимало лидирующее положение в обществе, во власти, создав модель государства. И не случайно лидер МАПАЙ Бен-Гурион был первым и многолетним главой правительства Израиля.
Но у сионизма имелось и правое крыло, в центре которого находилось движение сионистов-ревизионистов (имеется в виду ревизия политической линии руководства Всемирной сионистской организации 1920-х гг.), созданное другим знаменитым лидером – Зеэвом Жаботинским, идеологию которого наследовала партия «Херут», а в 1990-е гг. – блок «Ликуд». Жаботинский и его последователи исповедовали взгляды, альтернативные социалистическому мировоззрению левого крыла, обвиняя его в двойственности сознания, в стремлении совместить национальные и классовые цели. Идеология этого движения включала в себя поддержку свободной экономики, основанной на частном предпринимательстве и конкуренции, отрицание классовой борьбы в период построения еврейского государства. Это противостояние социалистического и националистического начал в 1930-е гг. выливалось в яростные столкновения вокруг забастовок и рабочих демонстраций, доходившие до физических драк. Но при всем том социалисты плотно держали бразды правления страной в своих руках, следуя своему экономическому и политическому курсу вплоть до конца 1970-х, когда произошел переворот.
Он произошел не сам по себе. К этому времени в обществе накопилось раздражение господством левых, их засильем в политике, культуре, экономике, просчетами в обеспечении безопасности страны, обнаруженными Войной Судного дня, постоянно выявляемыми фактами коррупции партийной элиты. И вот правые побеждают на выборах в Кнессет и «вечный оппозиционер», лидер «Ликуда» Менахем Бегин становится премьер-министром, формируя коалиционное правительство. Это правительство и провело реформу, целью которой было уменьшение государственного регулирования и либерализация экономики.
Как же выглядит идеологическое противостояние двух флангов израильской политической жизни сегодня? Основной межпартийный спор идет в области безопасности и отношения к мирному процессу. Если правые партии («Ликуд», «Наш дом Израиль», блок «Ихуд Леуми») полагают, что арабы не заинтересованы в реальном мире, соглашения в Осло – лишь способ ослабить Израиль, а террор можно победить только силовым решением, то левые («Авода», МЕРЕЦ) верят в возможность мирного процесса на Ближнем Востоке и в дипломатическое решение арабо-израильских проблем. Они выступают за разделение страны и образование независимого палестинского государства на территории Иудеи и Самарии, в то время как большинство правых партий поддерживают идею «единой земли Израиля» и тем самым выступают против разрушения еврейских поселений на территориях Иудеи и Самарии.
Надо сказать, что идеологическая гегемония левых в первые десятилетия существования Государства Израиль привела к тому, что значительная часть творческой интеллигенции – университетские профессора, писатели, артисты – и в нынешнее время разделяют левые взгляды. А некоторые наиболее пылкие и категоричные из них, вроде тех, кто были названы выше, позволяют себе эпатирующие общество высказывания, которые, по мнению многих, граничат с национальным предательством. И Алекс Тарн, русскоязычный израильский писатель, в предлагаемой вниманию читателей «ЕП» статье предпринимает попытку анализа формирования взглядов этих представителей культурной элиты.

Михаил РУМЕР

Как они получились такими? Откуда взялся в них, внуках беззаветных халуцим – первопроходцев ранних волн алии, такой злобный антисионистский и антиизраильский драйв? Какова суть процессов, породивших Амоса Оза, Аси Даяна, Ионатана Гефена, Меира Шалева и иже с ними? Насколько долговечно это явление и в какое продолжение выльется?
Не все пионеры времен Второй и Третьей алии, чей идейный и духовный заряд во многом сформировал лицо современного Израиля, были дипломированными врачами, философами, филологами и инженерами. Рядом с доктором медицины Моше Бейлинсоном (университеты Москвы, Фрайбурга и Базеля), историком Залманом Шазаром (Санкт-Петербург, Страсбург, Берлин) и доктором экономики Хаимом Арлозоровым (Берлин) успешно функционировали и такие автодидакты (самоучки. – Ред.), как Берл Кацнельсон и Давид Бен-Гурион, восполнившие недостаток формального образования посредством огромных объемов чтения. Так или иначе, почти все они прибыли в Страну из мест, где гимназия и университет пока еще оставались трудно достижимыми для еврейской молодежи, и, возможно, именно по этой причине неистребимая тяга к знаниям и учебе была неотъемлемой частью их жизни.
Итак, в первом поколении алии идеалы «религии труда» и социалистические догмы еще худо-бедно уживались с высшим образованием. Хотя можно только гадать, как именно диплом Киевского университета помогал кибуцнице из Дгании (а затем мошавнице из Наалаля) Двойре Затуловской крутить коровьи хвосты. Тем не менее факт остается фактом: мать будущего генерала и министра Моше Даяна была весьма образованной батрачкой (см. «ЕП», 2018, № 8). Чего никак нельзя сказать о ее сыне, первом урожденном кибуцнике: Моше окончил всего лишь сельскохозяйственную среднюю школу и тягой к чтению не отличался.
Но дело даже не в этом – упомянутые выше Берл Кацнельсон и Бен-Гурион тоже гимназий не кончали. Просто, в отличие от них, юному мошавнику Моше ничуть не мешало его собственное невежество. Что, в общем, неудивительно: там, где царит культ коллективной работы на земле, да еще и во враждебном арабском окружении, умение вспахать поле и прицельно стрелять из винтовки ценится намного выше, чем знание сочинений Платона и Достоевского. Высокой самооценке молодых сабр способствовало и всеобщее обожание, которым поколение первопроходцев одаривало своих детей. Как ни крути, а говорившие с тяжелым русским акцентом родители Даяна, хотя и сменили фамилии, во многом остались российскими уроженцами, не слишком приспособленными к климату, работе, языку, особенностям Эрец-Исраэль. Зато сабры были плоть от плоти детьми этой Земли: дерзкими, свободными, привычными к жаре и труду. Само их появление на свет представлялось символом победы над галутом. Попробуйте-ка тут не восхититься…
С другой стороны, по тем же самым причинам юная поросль второго поколения посматривала на родителей весьма и весьма свысока. Итогом стало формирование (по всей Стране, но особенно в социалистических кибуцах и мошавах, взращивающих не столько зерновые, сколько будущую политическую, военную и чиновничью элиту) принципиально антиинтеллектуальной среды, где рулила тоталитарная «религия труда», а все прочие явления человеческого духа встречались открытым презрением и насмешками.

Алекс ТАРН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети