Как жилось еврейским бродягам в Российской империи  

Февраль 26, 2016 – 17 Adar I 5776
«Бомжидовское» счастье

Иегуда Пэн. Развод (1907 г.). По этой картине можно восстановить облик российских евреев конца XIX – начала XX в.

Кабак на Хитровке

В заскорузлом полумраке трактира, название которого стерто песком забвения, сквозь нескончаемый гул голосов и пьяные выкрики вдруг донесся пронзительный писклявый голос не то бабы, не то вконец обабившегося мужика:
– Жидовское отродье! Ненавижу! Чтоб ваши жидовские матери рожали свиней, а свиньи жрали ваших жидовских ублюдков!
Гомон затих, и неожиданно вокруг одного из столов образовалась пустота. Остались сидеть только худой мужичонка с красными, как у кролика-альбиноса, глазами, да старик со взглядом остекленевшим, словно неживым.
– Данила здесь, – под прокопченным потолком пронесся громкий шепот. – Ой, что будет…
Мужичонка с удивлением разглядывал недавних собутыльников. Чего это они так всполошились? И что за Данила вдруг их напугал?
– Извинись, дурень! Скажи громко, что каешься перед всем еврейским народом, – пробормотал подбежавший халдей, но затем, глянув поверх голов перепуганных завсегдатаев, словно испарился.
– Да что мне перед жидами каяться, пусть издохнут все с их детями! – в спину халдею крикнул мужичонка.
Тут от него отпрянул и старик, еще мгновение назад казавшийся живым мертвецом. Толпа расступилась, и по образовавшемуся проходу неспешно пошел верзила росту такого, что голова его, увенчанная помятой ермолкой, едва не упиралась в потолок. С пояса его свисали веревочки, над которыми не раз в своей жизни потешался мужичонка. Но сейчас ему было не до смеха, потому что в огромной ладони верзилы, словно копье, лежал лом. Взгляд гиганта не сулил ничего хорошего тому, кто вдруг оказывался на его пути.
– Эй, жид, ты чего? – вскочив, завизжал мужичонка. – Я ж так… пошутил…
– Теперь в мертвецкой шутить будешь, – раздалось бормотание халдея.
– Даниил, да оставь его, – дотронулся до локтя великана другой еврей – невысокий толстяк. – Убьешь, а потом у всех нас неприятности будут…
Гигант чуть пошевелил локтем, и толстяк отлетел в сторону. Воспользовавшись мгновенным замешательством, мужичонка попытался ввинтиться в толпу, но был тут же исторгнут оттуда к столу. В ужасе отступая от идущего на него Данилы, он уперся спиной в прокопченную стену.
– Нет, ты не посмеешь! – закричал мужичонка. – Тебя на виселицу вздернут за смерть православного!
Лохматые брови Данилы как-то странно приподнялись над его черными, словно угли, глазами. Небольшой размах – и лом пригвоздил мужичонку к стене. Тот даже вскрикнуть не успел, короткий хрип – и бульканье хлещущей крови.
– Опять аккурат в горло попал, – прокомментировал кто-то из толпы.
– Как теперь выкручиваться будет? – спросил еще кто-то.
– Да выкупят его свои, не впервой уже…
Данила вернулся за свой столик и велел халдею налить еще водки. Тот трясущимися руками взялся за графин…
Минут через пять пришел хозяин кабака. Осмотрел место происшествия, подошел к Даниле, постоял возле него. Повернулся к толстяку.
– Все будет как обычно, Василий Дормидонтович, — засуетился еврей. – Не подведем!
– Значит, пьяная драка была, – обернувшись к толпе, сказал хозяин. – Чужак какой-то убил этого… Знаете, как зовут его?
– Нет, Василий Дормидонтович, новый он, впервые, – ответил халдей. – И убивец тоже новый, впервые видим его. Не из наших, не из хитровских. Убежал, схватить не успели. Повздорили, схватил он лом – и сами видите…
Василий Дормидонтович оглядел посетителей, распорядился налить каждому за счет заведения, а Данилу попросил удалиться от греха подальше. Толстяк потянул великана за собой, и тот неожиданно послушно направился за ним.
– И где они только деньги берут? – пожал плечами халдей. – Бродяга же, крыши над головой нет, зиму в еврейской ночлежке коротает, а деньги водятся…
– Меценат у них есть, – уверено прокомментировал слова халдея немолодой мужчина интеллигентной наружности, но с испитым лицом – говорили, что был он профессором, но выгнали его из университета за беспробудное пьянство. – Общество вспомоществования еврейским бродягам открыл, помогает своим в случае большой нужды. Уговаривают его люди, чтобы работали бродяги эти, а они не могут – разве что принеси-подай, да и то до первого заработка на графин с закуской…

Общество вспомоществования еврейским бездомным

Этот текст – беллетризованное изложение заметки из полицейской хроники не то в «Московских ведомостях», не то в какой-то другой газете, выходившей в первопрестольной в ХIХ в. В студенческие времена увлекался я творчеством Владимира Гиляровского, и очень хотел написать что-то свое о нравах Хитровки. Московский приятель, имевший доступ в архивы, по моей просьбе сделал фотокопии публикаций из полицейской хроники тех времен, я внимательно их проштудировал, начал было писать, да в какой-то момент подумал: а где такое публиковать? В ташкентских газетах истории о кабаках, пьяницах и бродягах дореволюционной Москвы никому не нужны, а в московские пробиться тогда было ой как непросто – редакции, аки церберы, охраняли литконсультанты, всегда готовые на дежурные отписки. Сегодня понимаю, что «Вечерка» вполне могла бы такое и принять, но в самом начале 1980-х было много куража, но очень мало опыта.
Так вот, среди фотокопий была заметка, заинтересовавшая меня в силу упоминания в ней евреев. Учитывая, что после назначения в 1891 г. великого князя Сергея Александровича московским градоначальником был издан указ о выселении евреев – ремесленников, мелких купцов и николаевских солдат из Москвы, речь шла, скорее всего, о временах, предшествующих этому. Напомню, всего в 1891–1892 гг. из Москвы было выселено около 20 тыс. евреев. И уж «бомжиды» (это неологизм израильского писателя Леонида Живова, который сам не один год бомжевал на Земле обетованной) высылке подлежали в первую очередь.
В полицейской хронике упоминался некий кабак, в котором несколько раз происходили кровавые смертоубийства, и под подозрением всегда оказывался еврейский бродяга по имени Даниил, но всегда он выходил сухим из воды благодаря показаниям обслуги и посетителей, а также ходатайству Общества вспомоществования еврейским бездомным. Описывался он как человек огромного роста (указано было в аршинах с вершками, но цифры уже не помню) и гневливого нрава. Было отмечено, что за оскорбление еврейского народа не раз избивал собутыльников, порой сидел в каталажке, но потом его выпускали по чьему-то поручительству.
С той поры, как я прочитал это, прошло более трех десятилетий, и естественно, что заметка о еврейском бродяге-великане стерлась из активной памяти. А в пассивной осталась! Лежала себе где-то на пыльной полочке и ждала своего часа. Того самого, в который одна из ведущих специалистов в еврейской генеалогии Сара Надя Липес сообщила мне, что нашла в архивах Киевского губернского правления дела Шмуля Моисеева Кипермана и Арона Неизвестного. И там значилось, что оба приписаны к обществу бродяг-евреев в 1890 г. Вот тут-то и спрыгнул с пыльной полки архива моей памяти еврейский бомж Даниил…

Владимир ПЛЕТИНСКИЙ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети