Беседа с режиссером Дарреном Аронофски  

Май 29, 2015 – 11 Sivan 5775
«Мой дедушка был из Одессы»

Аронофски – один из самых талантливых американских инди-кинематографистов (этот термин употребляется по отношению к течению современной культуры, представители которого стремятся не быть частью коммерческого мейнстрима, не ограничиваться рамками высокой культуры, но быть совершенно независимыми от представлений и ожиданий потребителей. – Ред.), режиссер «высшей лиги», автор неоднозначных и уже легендарных лент «Реквием по мечте», «Пи», «Рестлер», «Фонтан», «Черный лебедь» и, наконец, «Ной». Не надо быть кинокритиком, чтобы заметить: Даррен Аронофски – режиссер, который никогда не повторяется. Его дебютный фильм «Пи» был черно-белым триллером о математике, преследуемом сектантами. Потом «Фонтан» – честолюбивая и остроумная головоломка для эстетов… Отчаянный перфекционист, Аронофски снимает долго и потому мало. Неудивительно, что после выхода на экраны первого в его карьере студийного блокбастера «Ной» о библейском супергерое, картины, которую режиссер задумал снять еще 15 лет назад, Аронофски прямо заявляет, что его нового фильма придется подождать…

– Мистер Аронофски, правда ли, что ваша родословная связана с Украиной?
– Да, мой дедушка был родом из Одессы. Мой отец родился в Киеве, а образование получил в Одессе, прежде чем попал в США.
– Как вам удается уговорить отца сниматься в ваших фильмах?
– Первый раз я снял своего отца в «Пи»: один из актеров не пришел, и я попросил его помочь. Ему понравилось. И с тех пор, когда я собираюсь снимать фильм, он всегда меня достает: «Где моя роль? Где моя роль?» Но он ужасный, просто ужасный актер! (Смеется.)
– Как и когда вы решили, что режиссура – это то, чем вы хотите заниматься в жизни?
– Я особо не вникал в режиссуру до университета. Так что если вы молоды и не знаете, чем заняться в жизни, это нормально – у вас еще есть время. В университете я подал документы на режиссуру и скульптуру. В группу скульпторов не попал. Иначе мог бы сейчас с молоточком что-то там ваять. Но мне кажется, я всегда был хорошим рассказчиком, сказочником. Знаете, кем бы я мог стать, если бы не стал режиссером? Я бы сидел среди кучи школьников и рассказывал им всякие истории. Мои родители – оба школьные учителя. Ну а учить, по большому счету, то же самое, что рассказывать истории. Так что родители, наверное, повлияли на мой выбор.
– Каждый ваш новый фильм настолько отличается от предыдущего, что, не зная имени автора, было бы трудно догадаться, кто его снял. Откуда вы все время черпаете столь свежие идеи?
– Из моего блокнота (смеется). Он все время лежит в моем кармане, я записываю в него разные толковые мысли, что приходят в голову. Кажется, в начале 1990-х на одной страничке я написал слово «рестлер». Потом добавил еще 2–3 предложения, раскрывающих идею фильма. Потом снял сам фильм. Вот так это обычно случается.
Я полагаю, что у каждой истории есть свой визуальный язык. И нужно к каждой истории искать особый подход. Мне хотелось сделать что-то абсолютно противоположное тому, что я делал ранее. Творческие люди должны рисковать. Поэтому понятия не имею, какими будут мои следующие фильмы.
– Вы ведь сами родом из Нью-Йорка. Наверняка не раз бывали на боях рестлеров?
– Ну да, пару раз вместе с отцом наблюдал эту бойню на шоу в Медисон-сквер-гарден. Рестлинг – это большая часть американской культуры, и я диву давался, что никто еще не снял хороший фильм об этом.
– Но было очень странно от автора изысканного «Фонтана» получить историю о битом-перебитом старине рестлере.
– Когда я завершил «Фонтан», то словно поставил точку в трилогии первых лет моей режиссуры. Следующий фильм я хотел снять в совсем ином ключе. «Фонтан» занял уйму времени из-за множества спецэффектов и долгого постпродакшена. И я хотел сделать фильм, на съемках которого на первом плане будет живое актерское мастерство, моя работа с людьми. Это было именно то, по чему я так соскучился.
– Работа с Микки Рурком утолила эту жажду живого общения?
– Более чем! (Хохочет.) Мне все время приходилось его тормошить, потому что Микки, несмотря на то что он мегагениальный актер, еще и удивительно ленивый мешок! Для Натали Портман на съемочной площадке «Черного лебедя» я должен был делать только одно – открывать входную дверь, чтобы она могла войти. И все! Микки Рурк совсем не из тех актеров, кто приходит на площадку и делает то, что от него ожидают. С ним нужно было очень много работать, к тому же он крайне упрям и своеобразен. Проблема была еще и в том, что я никого не видел в роли рестлера, кроме Микки. А никто, кроме меня, не видел фильм с ним в главной роли. Никто не верил в него, и я никак не мог найти финансирование для картины. Было смешно, что Эван Рейчел Вуд, которая играет дочь главного героя, стоила больше, чем исполнитель главной роли. Микки на тот момент уже лет 20 как не был никакой звездой для киноиндустрии.
– Он сам понимал это? Или по старой привычке вел себя как звезда?

Беседовала Настасья КОСТЮКОВИЧ

Кадр из фильма «Ной»

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь , заказать ознакомительный экземпляр здесь

Написать письмо в редакцию

Социальные сети