Наша сегодняшняя гостья – первая женщина, ставшая лауреатом премии «Русский Букер», лауреат премии «Большая книга», общественный деятель, учредитель «Лиги избирателей». Участница конгресса «Украина – Россия: диалог», прошедшего в 2014 г. в Киеве. На выборах в Госдуму 2016 г. поддержала партию «Яблоко». Незадолго до своего юбилея, который Людмила Улицкая отпраздновала в феврале, она ответила на вопросы корреспондента «ЕП».
– Уважаемая Людмила Евгеньевна, известно, что оба ваших деда – Яков Самойлович Улицкий и Борис Ефимович Гинзбург – были репрессированы и находились в заключении. Расскажите, пожалуйста, о вашей родословной.
– Мои деды сидели по разным статьям: Улицкий – по политическим, Гинзбург – по экономическим. Как это ни поразительно, но это обстоятельство отразилось на личности моих родителей. Мама моя была человеком без общепринятых комплексов, веселая, простодушная, принимающая жизнь и ее испытания очень открыто. У нее не было травмы дочери «врага народа». А у отца моего была глубочайшая травма, о которой я узнала только после его смерти, когда прочитала переписку его родителей – моих бабушки и дедушки с отцовской стороны. Отец вынужден был уйти из школы, работал в метрострое рабочим на станции «Динамо», возле которой и жил последние годы. Уйдя из школы, учился на рабфаке. Вся молодость его была отравлена арестами отца, а их было три. Теперь я думаю, их конфликт был продиктован именно тем, что, по мнению отца, политическая позиция деда испортила ему жизнь. Отец в конце концов, после последнего ареста деда, от него отказался. Дело в том, что Яков Улицкий сотрудничал с Еврейским антифашистским комитетом (ЕАК), почти все руководство которого позже, в 1952 г., было расстреляно. Дед мой Улицкий делал для ЕАК огромные сводки по палестинскому вопросу, это было незадолго до создания Государства Израиль. Отец мой тогда защитил диссертацию, вступил в партию, делал карьеру, и арест его отца был ему просто – нож острый!
Родители мои развелись в то время, когда я оканчивала школу. Я очень любила маму, а с отцом отношения были формальные. У него была печальная старость. Последние месяцы жизни он провел у меня, и я его очень жалела. Он был человеком добрым и слабым, ему досталась трудная жизнь, и не все задачки он сдал на «отлично». Я ему не судья.
– Ваше детство пришлось на пик борьбы с «безродными космополитами», когда было сфабриковано пресловутое «дело врачей», а евреев вообще собирались выслать на Дальний Восток, и только смерть Сталина в 1953 г. разрушила эти планы. Вы как-то ощущали, что атмосфера сгущается?
– Ощущала, конечно. В 1953-м мне было десять лет. Мама моя была биохимиком, ее сразу же выгнали с работы. Отец вертелся, как мог, чтобы не потерять работу: он тогда из лаборатории перешел на завод. В доме стояло тяжелое молчание. При мне, во всяком случае, ничего не обсуждали. Бабушка тогда пианино продала, о котором я до сих пор грущу… Вообще, должна признаться, что я лично от антисемитизма никогда не страдала. Даже в те годы. В классе было пять еврейских девочек, и, как я теперь могу оценить тогдашнюю ситуацию, издевались над теми, кто это позволял. В школе ко мне не цеплялись, но во дворе я дралась. Есть и рассказ на эту тему – называется «Мой любимый враг».
Я хорошо помню день, когда утром объявили по радио о болезни вождя. Как я сейчас понимаю, я была ребенком свободомыслящим, потому что в этот момент я доедала яичницу, а мама плела мне косу, и я сказала: «Небось, каким-нибудь гриппом заболел, а уже на всю страну передают…» И тут мама меня так дернула за косу, что у меня зубы клацнули. Он был уже мертв, но об этом сказали лишь на следующий день (или через день? не помню). Но помню, как собрали всю школу в актовом зале и как все дружно плакали, рыдали, выли, скулили, голосили… А я чувствовала себя ужасно: что же я за урод – все плачут, а мне плакать не хочется…
– Если уже мы заговорили о Сталине, то не могу не спросить о вашем мнении о том, почему нынче в России изменилось отношение к нему, почему он стал «эффективным менеджером»?
– Вопрос надо развернуть другим концом: с тех пор, как его стали называть «эффективным менеджером» и «победителем в великой войне», изменилось и отношение. Он теперь уже не людоед и преступник, а снова гений человечества. Народ у нас очень хороший, добрый, послушный: как скажет начальство, так и будет думать.
– В СССР существовало два вида антисемитизма: государственный и бытовой. Вы каким-либо образом чувствовали это по отношению к себе?..
Беседовал Евгений КУДРЯЦ
Фото: www.elkost.com
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь