Счастливое сочетание: профессия, как первая любовь, овеяна романтикой. Но у него – не на какое-то время. На всю жизнь.
Марк Галлай родился 16 апреля 1914 г. в интеллигентной еврейской семье в Петербурге. Еще в юные годы «заболел небом». В ту пору в этом не было ничего удивительного: авиация, бурно развиваясь, была, что называется, на взлете. Марк, как и отец, инженер-энергетик, рано потянулся к технике, но выбрал для себя иную сферу – авиационную.
В 1932 г. поступил в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота. В 1935-м перевелся в Ленинградский политехнический институт, который окончил в 1937-м. К тому времени уже прочно был связан с авиацией. Еще студентом поступил в Ленинградский аэроклуб. Летал на планерах, прыгал с парашютом. Получив диплом инженера, стал работать в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ). Но стремление самому летать, теперь уже на самолетах, побудило без отрыва от работы окончить летную школу при аэроклубе в том же 1937-м. Инженер и одновременно летчик – такое сочетание тогда было редкостью. И он стал в том же ЦАГИ летчиком-испытателем.
Вот здесь и «нашел себя». Человек творческой мысли, исследователь по натуре, в воздухе ощущал себя творцом. Причем творцом немедленного действия, когда чуткие руки пилота находят именно те нюансы в поведении машины, которых не обнаружат в конструкторском бюро даже самые скрупулезные расчеты. А эти нюансы могут стать решающими в дальнейшей судьбе не только машины, но и прежде всего будущих ее пилотов, экипажей, пассажиров.
Как и любой летчик-испытатель, Марк не раз попадал в ситуации, где секунды решали: быть ему вместе с машиной или не быть. И каждый раз он вырывал у секунд оптимальное решение. Опасность, неизменный спутник выбранной им профессии, не драматизировал. Говорил о ней буднично: «Такая работа». И в общении с самыми разными людьми (а человеком был общительным) свою принадлежность к когорте людей поистине отважных никогда не подчеркивал. Весело называл себя «пилотягой». Дескать, коль есть «шоферюги», то он – их собрат, только в воздухе.
Грянула война. Летчик-испытатель был зачислен в эскадрилью, вошедшую в состав корпуса ПВО Москвы. МИГ-3, который он испытывал, стал теперь его боевой машиной. Но одно дело – летать на ней, пусть и в разных вариациях, и совсем иное – вести воздушный бой, приноравливаясь к действиям противника. Тут, как и у большинства его коллег по эскадрилье – вчерашних летчиков-испытателей, ставших военными лишь с началом войны, – опыта не было никакого. Опыт пришлось добывать в бою.
22 июля 1941 г., в первый же ночной налет немецкой авиации на Москву, произошел поединок Галлая с бомбардировщиком «Дорнье-215». Маневры и того и другого, встречный огонь... Галлай как воздушный боец в этом первом для него бою взял верх. Несколько пулеметных очередей в упор полоснули по противнику. Потом в документальной повести «Первый бой мы выиграли» он напишет: «На земле, докладывая о выполненном боевом вылете, я закончил донесение тем, что противник накренился, занес хвост и вывалился из прожекторов. По этому поводу один из моих коллег заметил:
Михаил НОРДШТЕЙН
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь