«Узнаём мы по лицу тех, кто кушает мацу», – гласила русская пословица  

Март 25, 2016 – 15 Adar II 5776
И это все – о ней

Вряд ли нужно говорить о том, что маца является таким же еврейским символом, как магендавид или обрезание. Что бы ни происходило, какие бы времена ни стояли на дворе, в канун Песаха евреи всегда пекли мацу. С мацой связан кровавый навет – одна из самых распространенных и отвратительных инсинуаций, которые когда-либо рождало человечество. Вместе с тем почти у каждого из нас с мацой связаны какие-то личные воспоминания или семейные предания.
В поисках таких преданий автор решил отправиться на улицы, в парки и синагоги Тель-Авива. Многие из услышанных мной рассказов оказались удивительно похожими.
В крупных городах СССР пекли мацу, и за ней в преддверии Песаха выстраивались очереди. При этом выходцы из этих городов утверждали, что всех, кто занимал место в этих очередях, «брали на заметку» в КГБ. Поэтому за мацой обычно отряжали всегда какого-нибудь одного члена семьи, которому «уже ничего не страшно». Как правило, пенсионера или того, чью карьеру сложно было испортить.
Почти все мои собеседники хотя бы раз в жизни встречались с «кровавым наветом» в той или иной форме. Так что начать я решил все же с необычных историй, услышанных мною на улице.

«От имени еврейского народа…»
– Я родился и вырос в Баку, – рассказывает Михаил Соболь. – Город у нас был интернациональный, так что мацу в дни Песаха ели все – русские, азербайджанцы, армяне… Так же, как в дни новруз-байрама все ели шекер-бура и пахлаву, а в дни христианской Пасхи – куличи и крашеные яйца. Мы сами были далеки от еврейских традиций, но наша соседка-полька очень любила мацу, а потому уже за пару недель до Песаха напоминала нам, что надо идти в синагогу и становиться в очередь: «бо потом не достанется». И я, скрипя зубами, шел к ашкеназской синагоге, где и в самом деле надо было потерять немало времени, чтобы добыть коробку мацы, только чтобы тетя Регина смогла покушать свой любимый бутерброд из мацы с ветчиной. Лишь оказавшись в гостях в Израиле, я узнал, каким образом добывалась мука для этой мацы.
Начиналось с того, что директор знаменитого продмага на Торговой, в самом центре города, Герой Советского Союза Моисей Давидович Шахнович звонил Илье Исакову, замдиректора бакинской мельницы в поселке Зых, и говорил в трубку: «Ильюша, Песах скоро! Нужен хотя бы один грузовик муки». Исаков шел к директору мельницы (разумеется, азербайджанцу по национальности) и просил выделить «магазину Шахновича» – так называл это торговое заведение весь город – несколько десятков мешков муки, которые будут оплачены Моисеем Давидовичем не по накладной, а из собственного кармана. В сущности, это было преступление: доставлять муку мешками куда-либо, кроме хлебозаводов, было категорически запрещено. Да и как это все оформлять – непонятно. Но, во-первых, Исаков настаивал на том, что вся мука пойдет на благие цели, а во-вторых, отказать ему директор не мог, так как на Исакове, по сути, держалось все производство, а сам директор о том, как работает мельница, имел смутное представление. В итоге груженный мешками с мукой грузовик направлялся к магазину Шахновича, а оттуда – в сторону располагавшейся неподалеку ашкеназской синагоги, где имелась машина по выпечке мацы. Затем Моисей Давидович набирал номер телефона Исакова и говорил в трубку: «Большое спасибо тебе, Ильюша, от имени всего еврейского народа. В Баку будет Песах!»

На седер – с гауптвахты
– Фамилия у меня русская – Портнов, а звать Григорием, так что мне довольно долго удавалось не афишировать свое еврейство. Служить я попал на флот, за Полярный круг, и там тоже поначалу сходил за русского. Само собой, время от времени мы все ходили в самоволки и время от времени попадались. Комендантом нашего городка был капитан третьего ранга Шмулевич. Был он невысокий, полный, но при этом такой крутой, что его и капитаны первого ранга боялись. И вот, значит, ловят меня в самоволке и приводят к Шмулевичу. Тот спрашивает фамилию, имя, потом смотрит на меня и говорит:
– А по национальности, матрос, ты кем будешь?
Вместе со мной попалась еще пара товарищей с корабля, так что колоться мне не хотелось.
– Русский, – отвечаю.
– Уверен, матрос? – спрашивает Шмулевич.
– Русский, – повторяю я.
В общем, оказались мы на гауптвахте. Поздно вечером меня будит караульный: «Портнов, к коменданту!» «Что за чертовщина!» – думаю я, а меня тем временем сажают в машину и куда-то везут. Оказываемся мы у дома, входим, а там Шмулевич с женой и сыном сидят за столом, да еще пара офицеров, тоже с семьями. На столе – маца, бутылка вина, картошка с селедкой и соленьями, еще что-то…
– Так кто ты по национальности, Портнов? – снова спрашивает Шмулевич.
– Еврей, товарищ капитан третьего ранга, – говорю я.
– Наконец-то правильный ответ! Ну, а если еврей, садись за стол, праздник у нас сегодня. И запомни: то, что ты еврей, это не скрывать – этим гордиться надо!
Сейчас, живя в Израиле, я понимаю: то, что происходило в доме Шмулевича, конечно, пасхальным седером можно было назвать условно. Но тогда, в Североморске, я впервые попал на празднование Песаха и попробовал мацу. И запомнил, что еврей должен не скрывать свою национальность, а гордиться ею.

Ян Смилянский

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети