Вековечные истоки конфронтации 

Май 28, 2014 – 28 Iyyar 5774
Библейские войны

С того самого дня, как была дана Тора, люди восстают, чтобы воевать с ней с помо- щью различных ухищрений, – утверждал Рамбам. Разумеется, война с Торой в первую очередь подразумевает войну с получившими ее и ставшими народом Книги евреями. 33 века минули. Какова ситуация сегодня? В Интернете размещена книга д-ра философских наук В. Б. Миронова «Древний Восток и Азия». Приведу лишь одно из высказываний автора: «Покорные воле фанатиков-священников, евреи неизбежно стали врагами рода человеческого. Считалось, им всё дозволено против тех, кто стал предметом гнева их Бога. Моисей разнуздал жестокость, жадность, низменные страсти против тех, кого он рисовал богопротивными, недостойными жалости, с кем можно без зазрения совести творить что угодно».

Последствия подобных заявлений и для евреев, и для неевреев понятны. Поэтому попытаемся разобраться в том, что же именно «без зазрения совести» творили ведомые Моисеем сыны Израиля. В Торе говорится, что сыны Израиля, идущие в Землю Обетованную и следующие указаниям Б-га, неизменными атрибутами которого являются справедливость и милосердие, воевали с другими народами. Неужели нельзя было мирно идти своей дорогой? Как, например, объяснить повеление Всевышнего, касающееся семи ханаанских народов: «А в городах этих народов, которые Всевышний, твой Б-г, дает тебе в удел, не оставляй в живых ни души» («Дварим», 20:16-17). Эдакий семикратный геноцид, творимый руками евреев.

Комментируя это повеление, Рамбам отмечал: «Несмотря на то, что семь народов уже уничтожены, заповедь уничтожить их по-прежнему относится ко всем поколениям» («Книга заповедей»). Получается, причина повеления не в семи давным-давно живших народах. Так в чём же тогда подлинный смысл библейских войн?

Поклонение идолам
Необходимо подчеркнуть, что все войны сыны Израиля вели с народами, исповедовавшими идолопоклонство, которое Рамбам называл «служением ложным ценностям». Но откуда приходит и в мир, и в жизнь каждого человека представление о подлинных ценностях, исходящих от Сотворившего этот мир? Практически извне. При этом зачастую, пока «гром не грянет», идущая извне святость воспринимается как насильственное навязывание чего-то неоправданно-возвышенного и потому фальшиво-лицемерного, непонятного, чуждого, кажущегося вторжением во внутренний мир человека, который до сих пор вполне устраивал его обладателя. Подобное, разумеется, вызывает сопротивление, негативное отношение к тому, от кого исходит подобная попытка. Поэтому и говорится о войнах. Возникает сильное желание дистанцироваться от источника нежелательной информации, доказать его ущербность и порочность. Думаю, именно этим объясняются нежелание некоторых народов, чтобы евреи хотя бы прошли по их территории, а также веками предъявляемые евреям обвинения типа кровавого навета, стремления истребить всех неевреев и т. п. Ицхак Хордас верно заметил: «Люди ожесточенно защищают тюремную камеру своего „я“ от любого освободителя». Поэтому Тора не сглаживает враждебность, которая в реальной жизни исходит не от «нападающих» евреев, а от «защищающихся» народов. Всевышний, открываясь человечеству, учитывает подобное восприятие и своих заповедей, и самого себя, и, соответственно, своего народа, от которого исходит знание о Нём.

Тора, как утверждают наши учителя, была создана еще до сотворения мира. «Тора и Всевышний – единое целое», – сказано в книге «Зогар». Но в Торе, являющейся для Б-га «святостью, идущей изнутри», эта святость показана в свете восприятия ее теми, для кого она является идущей извне, то есть войной. Соответственно, евреи, открывающие миру Б-жественную святость, воспринимаются как захватчики. За внешней жестокостью библейских войн скрывается не что иное, как одна из неизбежных человеческих особенностей и порождаемых этим ситуаций. Например, весьма жесткое уничтожение любых атрибутов идолопоклонства.

«Их жертвенники разрушьте…»
«Их жертвенники разрушьте, и их памятные камни разбейте, и деревья священные срубите», – велит евреям Всевышний («Шмот», 34:13). Понятно, что без активного сопротивления тех, для кого это является святынями, исполнение данного повеления невозможно. Значит, война? Фактически всё, связанное с идолопоклонством, ограничивается обрядами и ритуалами. Но сами по себе обряды и ритуалы, не способствующие раскрытию сущности того, кому они посвящаются, не побуждающие задаваться вопросами и искать ответы, бесполезны, более того – вредны. Идол, в отличие от Истинного Б-га, не вразумляет, не способствует духовному росту, не совершенствует разум, не участвует в формированиии столь необходимых человечеству истинных морально-этических понятий. Получается, при обращении к идолам духовное и разумное человеческие начала практически не задействованы, что ведет к деградации и вырождению. Может, в этом одна из причин исчезновения многих народов древности? Полагаю, что запрет на любые проявления идолопоклонства подразумевает еще и запрет на примитивный, поверхностно-бездумный формализм или чрезмерный догматизм в вопросах, связанных с верой. «Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои», – учил великий мудрец Соломон. «Путь, ведущий человека к истине, есть одновременно путь его становления, актуализации его человеческой сущности», – подчеркивает современный еврейский философ и переводчик трудов Рамбама Михаил Шнейдер. Но постоянный процесс познания и становления личности несовместим с формализмом и догматизмом. Поэтому уместно вновь упомянуть о войнах. Ведь столкновения нового, самобытного и неординарного с формальным и косным порождают не только горячие баталии, но и многочисленные потери среди лучших...

Еврейские мудрецы повеление «их жертвенники разрушьте» объясняли тем, что на них приносились человеческие жертвы. Можно возразить: далеко не на всех. Формально – да, но по сути получается, что идолопоклонство невозможно без человеческих жертвоприношений...

Святость, идущая изнутри
С незапамятных времен человечество ищет эффективные способы борьбы со злом. Их придумано множество. Но как прежде, так и сейчас самым распространенным остается физическое уничтожение источника зла. Учитывая весьма приблизительное знание человеком истинных критериев добра и зла, подобный метод зачастую приводит не к уменьшению, а к увеличению зла. Есть ли оптимальный вариант? Полагаю, есть, хотя он весьма сложен и, увы, не всегда реален. Это преобразование зла в добро. Как к человеку, погрязшему в заблуждениях, совершившему множество ошибок, приходят новые ценности и приоритеты, до неузнаваемости изменяющие и самого человека, и его жизнь? Это непростой, болезненный, связанный с преодолением немалого как внутреннего, так и внешнего сопротивления выход из окружения собственных ошибок и проступков. Тяжко разорвать этот порочный круг и выйти из него в новом качестве, с новыми ориентирами и устремлениями...

Пример такого прорыва показан в романе Л. Толстого «Воскресение». Если бы Дмитрию Нехлюдову после его поступка с Катюшей сказали, что он жестокое похотливое животное и за это спустя годы должен будет пойти на каторгу с ней, превратившейся в пьянствующую, обвиняемую в убийстве и ограблении клиента проститутку, предварительно предложив ей брак, князь, вероятно, воспринял бы это как дикое, абсурдное унижение и оскорбление, за которое следует вызвать обидчика на дуэль. Эка невидаль: офицер воспользовался влюбленностью горничной и расплатился за это деньгами! Реакция Нехлюдова на чье-либо порицание была бы естественной реакцией на святость, идущую извне. Но воочию убедившись, к чему привел его поступок, князь понимает: «Только мерзавец, негодяй мог это сделать! И я, я тот негодяй и тот мерзавец! Да неужели... я, в самом деле, неужели я точно негодяй? А то кто же? – ответил он себе... – Господи, помоги мне, научи меня», – просит он. Такое раскаяние, обращение к Б-гу, и желание во что бы то ни стало исправить содеянное становится проявлением святости, идущей изнутри. Кроме того, намерения Нехлюдова жениться на Катюше и последовать за ней на каторгу поначалу вызывают у нее резкое отторжение и неприятие, поскольку, в свою очередь, оказываются для нее святостью, идущей извне. Но под воздействием этой внешней святости в самой Катюше происходят перемены, показывающие, как святость, идущая извне, становится святостью, идущей изнутри, то есть естественным искренним проявлением. Именно такие внутренние перемены подразумевает завоевание и преобразование ханаанской земли.

Свобода выбора
Возникает вопрос: если бы не имеющий равных в Своем могуществе и возможностях Б-г сам открывался человечеству и сообщал свои требования к нему, то, наверное, можно было бы избежать всего того, что подразумевают библейские войны, – с Б-гом не очень-то повоюешь. В миг бы все праведными стали. Зачем нужна была столь трудно познаваемая глубоко аллегоричная Тора, дарованная евреям, но предназначенная народам во всей поднебесной, зачем долгий, сопровождающийся войнами путь в Землю Обетованную и т. п.? Полагаю, в первую очередь во имя изначальной свободы выбора. Заповеди Всевышнего призваны не подавлять, а совершенствовать изначально свободного человека.

Известный современный интерпретатор иудаизма рав Арье Каплан пишет: «Как повел бы себя человек, если бы Б-г постоянно открывался ему? Разве был бы он на самом деле свободен? Если человек постоянно сознает, что стоит перед Царем, разве может он противиться Его воле? Человек стал бы узником». Значит, для свободного принятия исходящих от Б-га и объединяемых понятием «святость» этических категорий они должны были исходить не от кого-то безмерно могущественного, до конца непознаваемого и бесконечного, а от земных смертных людей. По-видимому, именно в этом одна из существенных составляющих еврейской избранности, тысячелетиями вызывающей агрессивное неприятие, злословие и ненависть, причину которых Станислав Ежи Лец объяснил следующим образом: «Во всём виноваты евреи. Это их Б-г нас всех сотворил». Поэтому совершенно безразлично, какое нынче тысячелетие на дворе: война и с Торой, и с евреями далека от завершения...

Е. ДЕРЕВЯНЧЕНКО

Написать письмо в редакцию

Социальные сети