«Старый мудрый еврей» – так называли Антокольского близкие ему поэты. А некоторые добавляли: «Ребе…» В 1969 г. «мудрый ребе» написал: «Поэзия! Я лгать тебе не вправе…» Он не лгал не только в поэзии, но и в жизни. Что, впрочем, для него было одним и тем же.
Поэтами рождаются
Поэтами, как известно, не становятся – ими рождаются. И (это тоже известно) в России поэты долго не живут. Они стреляются на дуэлях из-за несчастных любовей, унижений и оскорблений; их ссылают, заточают в тюрьмы, лишают жизни. Примеров столь много, что ни одного приводить не буду. Поэтому можно считать, что мальчику, который появился на свет 1 июля 1896 г. в семье помощника присяжного поверенного Григория Моисеевича Антокольского и которому суждено было стать известным советским поэтом, повезло: на дуэли он не стрелялся, в тюрьме не сидел, у него была счастливая любовь. Но была и одна-единственная (но хватило до последнего часа) трагедия…
Он родился при царе Николае II в Санкт-Петербурге, повзрослел при Ленине, поэтическую зрелость обрел при Сталине, мастером стал при Хрущеве, старейшиной поэтического цеха сделался (в силу почтенного возраста) при Брежневе.
Бывает, поэтов в России награждают. Нечасто, но бывает. Главная награда – любовь читателей. Награды государства по сравнению с этим – мелочи. Приятные, но все же мелочи. Читатели Антокольского любили.
Театр…
Впервые Павлик (как называли его близкие) опубликовался на втором году революции, первую книгу издал (аж!) в 1922 г. А в 14 брезжили неясные мечты пойти по стопам отца (он даже поступает на юридический факультет Московского университета), но, слава богу, иным мечтам не дано было осуществиться, и протоптанная отцом дорожка закончилась у вестибюля университета на Моховой, где Павел уже студентом увидал объявление о приеме в студенческую студию Художественного театра. Это и определило судьбу юноши на долгие годы. Вполне благополучный (в смысле хорошо учившийся, подававший надежды) студент юрфака бросает занятия юриспруденцией и поступает в студию, которой руководил Евгений Вахтангов. Еврейские папа и мама в ужасе: юрист в России – деньги, профессия; артист – это как сказать… Не всем быть Вахтанговыми и Станиславскими, кочевая жизнь, антреприза и все прилагаемые к ней «удовольствия». Но Павлик, хотя и маленького росточка, обладал недюжинной волей и стоял на своем. И выстоял.
В студии Вахтангова Антокольский перепробовал все: играл, режиссировал, писал стихотворные драмы и передвигал декорации. Но актером не стал. Зато студия, по словам Евгения Багратионовича, приобрела в нем поэта, знающего театр. Желание высказаться и излить свою душу в стихах победило. И еще одна встреча, состоявшаяся в те годы, сыграла огромную роль в желании быть поэтом.
…и поэзия
Поэзия, как для всех, представала для него в рифмованных строчках. Живая поэзия предстала перед ним в образе Марины Цветаевой, с которой он познакомился в 1918 г. Знакомство быстро переросло в дружбу. Цветаева была первым настоящим поэтом, которого начинающий Антокольский встретил на своем пути. Первым поэтом, который угадал поэта в нем. «Встреча была вроде землетрясения. По тому, как я поняла, кто он, он понял, кто я», – свидетельствует Марина Цветаева в своей «Повести о Сонечке».
В 1921 г. в альманахе «Художественное слово», редактируемом В. Брюсовым, появляются первые публикации молодого поэта, стихи «На рождение младенца» и «Медный всадник». Так началась поэтическая жизнь. Она сопровождалась выступлениями в аудитории Политехнического музея, лихорадочным писанием стихов, отказом от интересных гастрольных поездок в составе вахтанговской студии...
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь