Чтобы показать, как трудно с помощью шутки преподнести ничего не подозревающей публике какую-либо истину или мораль, не потерпев самого полнотой нелепого поражения, я приведу два случая из моей собственной жизни. Осенью 1862 года жители Невады и Калифорнии буквально бредили необычайными окаменелостями и другими чудесами природы. Трудно было найти газету, где не упоминалось бы об одном-двух великих открытиях такого рода. Увлечение это начинало становиться просто смехотворным. И вот я, новоиспеченный редактор отдела местных новостей в газете города Вирджиния-Сити, почувствовал, что призван положить конец этому растущему злу; все мы, я полагаю, испытываем по временам великодушные, отеческие чувства к ближнему. Чтобы положить конец этому увлечению, я решил чрезвычайно тонко высмеять его. Но, по-видимому, я сделал это уж слишком тонко, ибо никто и не заметил, что это сатира. Я облек свой замысел в своеобразную форму: открыл необыкновенного окаменелого человека.
В то время я был в ссоре с мистером ***, новым следователем и мировым судьей Гумбольдта, и я подумал, что мог бы попутно слегка поддеть его и выставить в смешном свете, совместив, таким образом, приятное с полезным. Итак, я сообщил со всеми мельчайшими и убедительнейшими подробностями, что в Грейвли-Форд (ровно в 120 милях от дома мистера ***, и добраться туда можно лишь по крутой горной тропе) обнаружен окаменелый человек и что в Грейвли-Форд, для освидетельствования находки, прибыли все живущие поблизости ученые (известно, что в пределах пятидесяти миль там нет ни одной живой души, кроме горстки умирающих с голода индейцев, нескольких убогих кузнечиков да четырех или пяти сарычей, настолько ослабевших без мяса, что они не могли даже улететь); и как все эти ученые мужи сошлись на том, что этот человек находился в состоянии полного окаменения уже свыше трехсот лет; и затем с серьезностью, которой мне следовало бы стыдиться, я утверждал, что как только мистер *** услышал эту новость, он созвал присяжных, взобрался на мула и, побуждаемый благородным чувством долга, пустился в ужасное пятидневное путешествие по солончакам, через заросли полыни, обрекая себя на лишения и голод, – и все для того, чтобы провести следствие по делу человека, который умер и превратился в вечный камень свыше трехсот лет назад!
Марк ТВЕН (1871)
Агитатор приехал в большое село Обвалихино и созвал сход.
– Граждане, лес – богатство республики! – говорил он. – Берегите леса. Нет ничего дороже лесов...
– Известно, что может быть дороже!
– Ежели купить, так и не докупишься! – соглашались мужики.
– А у вас ежедневно самые хищнические порубки! Представьте себе, что лес уничтожен...
Оратор нарисовал ужасающую картину безводной и безлесной степи: такая участь ожидает Обвалихинскую волость, если не прекратятся порубки.
– Штрафовать! Нещадно наказывать незаконных порубщиков, – продолжал оратор. – В вашем селе решено переизбрать совет. И новый совет должен вести энергичную борьбу!
– Переизбрать, переизбрать! – больше всех горячился один во рваном кафтанишке. – Переизбрать!
Перевыборы начались.
– Я понимаю, граждане, переизбрать, – сказал один из крестьян. – И чтобы, значит, насчет лесу... А все дело в том, кого выбрать. Так я скажу: когда Прохоров сидел в совете – из-за чего прогнали? Из-за лесу! Избу новую поставил.
Михаил КОЗЫРЕВ (1928)
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь