К 60-летию со дня смерти композитора  

«Дунаевский! Вот одно из тех имен, которые никогда не забудутся», – писал французский композитор Мишель Филипп-Жерар о своем коллеге и современнике. Пленительная мелодичность музыки Дунаевского, легкой и искристой, как бокал шампанского, ее глубокий лиризм запали в душу миллионам советских людей старшего поколения. Истинный Мастер (в булгаковском понимании этого слова) и корифей музыкального кинематографа, он совершил переворот в жанре «легкой» музыки, наполнив ее дыханием классики, джаза и народных напевов. Он оставил богатое творческое наследие: 10 оперетт, музыку к 25 фильмам и трем десяткам театральных постановок, два балета и не менее сотни мелодий различных жанров – от торжественной «Песни о Родине» до звонкой детской песенки «Скворцы прилетели», множество пьес для эстрадного оркестра. Он не щадил себя, но его песня так и осталась недопетой…
Всенародное признание принес Дунаевскому фильм «Веселые ребята» о жизнерадостном пастухе Косте Потехине (в исполнении Леонида Утесова). Именно Утесов и привлек к съемкам фильма еще малоизвестного композитора. По воспоминаниям Леонида Осиповича, кандидатура Дунаевского прошла «со скрипом»: он почему-то считался «проводником буржуазных влияний в музыке».
Встреча композитора Дунаевского с режиссером Григорием Александровым оказалась поистине судьбоносной. Их творческий альянс помог обоим подняться к вершинам славы. Сам-то фильм возник на стыке социального заказа вождя Иосифа Сталина и желания режиссера Александрова создать советскую «голливудскую» сказку. На Украине (и кое-где в России) бушевал голодомор 1933-го, и вождю срочно требовалось доказать, что «жить стало лучше, жить стало веселей».

«Мы из джаза…»

Накануне съемок «Веселых ребят» режиссер поставил перед композитором немыслимо трудную задачу: создать киномюзикл – типично американский и в то же время советский. И пришлось Дунаевскому «поставить свой талант перпендикуляром», чтобы в музыке выразить понятие «советское».
Ритмы диксиленда и регтайма доносились с берегов Америки до СССР – наступил «век джаза». И если в Америке джаз в основном играли чернокожие, то в СССР – евреи. Официально джазом в Москве занимался Александр Цфасман, а в Ленинграде – Леонид Утесов. С помощью Якова Скоморовского он организовал джаз-оркестр «Теа-джаз», с которым успешно выступал на сцене Ленинградского мюзик-холла. Там и началось сотрудничество Утесова с Дунаевским, которое продолжилось на съемочной площадке фильма «Веселые ребята».
Новое время требовало новых песен. В СССР назрела острая необходимость в композиторе, «музыка которого была бы всем понятна, песни которого пели бы на улице и в поле...». На закате жизни Дунаевский заметил в одном из писем, что его творчество было органично для своего времени, поскольку представляло собой объективное соединение характера эпохи с характером его субъективного творчества.
Композитор осваивал творческое наследие американского джаза, главным образом его корифеев – Джорджа Гершвина и Кола Портера. Не забывал и советский джазовый опыт: Дунаевский подружился с Александром Цфасманом и посещал репетиции и выступления его «АМА-джаза». Но предпочтение отдавал все-таки традиционному джазу, его американским звездам – Луи Армстронгу и Сиднею Беше.
Дунаевского прежде всего привлекали те формы джаза, которые могли бы придать его музыке мелодичность и жизнерадостность. И потому истинным кладезем для композитора оказалось творчество Джорджа Гершвина, причем настолько, что Дунаевский, порой незаметно, оказывался в плену его мелодий. Дунаевский и Гершвин, бесспорно, родственные музыкальные души. И часто Дунаевского называли «русским Гершвином». В фильме «Веселые ребята» Дунаевский не только апробировал свои творческие идеи, но и определил мажорное настроение этой киноленты, стал ее музыкальной душой.

Цена успеха

До выхода на экран фильм «Веселые ребята» прошел «обкатку» в 1934-м на кинофестивале в Венеции, где имел сенсационный успех. Затем музыку Дунаевского узнали в США и в Польше, где его песни пользовались огромной популярностью. Наконец, в 1937 г. «Марш веселых ребят» звучал в Лондоне на закрытии Конгресса мира и дружбы с СССР. В мае 1937-го по просьбе американской радиокомпании организуется специальная передача о композиторе из Москвы для США. 31 декабря 1939-го «Песня о Родине» звучит в Сан-Франциско на концерте советской музыки. Итак, на Западе Дунаевского чтят. А дома?
Сразу после выхода на экран «Веселых ребят» на режиссера и композитора обрушился поток безудержной ругани. Объектом нападок стал и «Марш веселых ребят», в котором критиканы усмотрели сходство с песней мексиканских крестьян из фильма американского режиссера Джека Конвея «Вива, Вилья!», который наряду с «Веселыми ребятами» демонстрировался на Московском кинофестивале 1935 г.
На триумф «Веселых ребят» в Венеции Сталин отреагировал весьма своеобразно, заметив: «Это хорошо, конечно, что наше киноискусство побеждает... Но было бы гораздо правильнее, если бы оно заграничной публике не нравилось, потому что это искусство пролетариата». Самому Сталину фильм, однако, понравился. Явно по его указанию травля в печати внезапно прекратились, а «Правда» даже выступила в защиту «Веселых ребят».
Как только фильм увидели зрители, «Марш веселых ребят», с его праздничной энергетикой, мажорной певучей мелодией и бодрящим пружинным ритмом, обрел колоссальную популярность и зазвучал в праздничных колоннах демонстрантов. И это стало самым веским аргументом против критиканов.
«Маршем веселых ребят» началась серия молодежных маршей композитора («Спортивный марш», «Марш энтузиастов», «Весенний марш» из фильма «Весна» и многие другие). И тогда заговорили о самобытном музыкальном стиле Дунаевского. С той поры Дунаевский – «король маршей»: так назвал его композитор Дм. Кабалевский.

Первые радости и печали

Еще в детстве Исаак пристрастился смотреть на звезды в ночном небе. В провинциальном украинском городке Лохвица, откуда он был родом, так делали все – его отец Цали Симонович, мама Розалия Исааковна, дядя Самуил и все их земляки. Ибо в мире, где все отдано Богу, звезды – это единственное, чем может полюбоваться человек.
Лохвица, конечно, не Париж. Всего-то 6000 жителей, собор, четыре церкви, две синагоги и одноэтажный «гранд-отель». А еще тюрьма и четыре питейных заведения. Долгое время местные жители обходились без электричества, водопровода и прочих удобств. Отец Исаака, банковский служащий, очень гордился тем, что у него родился сын (это произошло 30 января 1900 г.). Вскоре в доме появился древний старец, который, бормоча под нос «Шма Исроэль», совершил обряд обрезания новорожденного.
Интерес к музыке появился у юного Исаака, когда он впервые услышал граммофон дяди Самуила, единственный в Лохвице. А затем мальчик увлекся скрипкой. После переезда семьи в Харьков музыкальным воспитанием молодого дарования занимался сам профессор Иосиф Ахрон.
Юный Исаак прилежно учился в харьковской гимназии и окончил ее с золотой медалью. А со своим любимым гимназическим учителем Николаем Кноррингом, впоследствии уехавшим в эмиграцию, бесстрашно переписывался в сталинские времена, что было крайне опасно. «Могли ли Вы 35 лет назад думать, глядя на меня, что маленький музыкант, поклонник Бетховена и Чайковского, Брамса и Бородина, сможет стать мастером легкого жанра?» – писал Дунаевский Кноррингу в 1947 г. «Впрочем, именно моя солидная музыкальная закваска, – добавлял он, – помогла мне и помогает творить „легкую“ музыку серьезными средствами».
Музыкальная закваска и впрямь оказалась солидной, если прибавить к гимназическому образованию класс композиции Харьковской консерватории, где студент успешно осваивал премудрости гармонии и инструментовки у великолепного педагога Семена Богатырева.
Немалую лепту в формирование Дунаевского-музыканта внес и сам Харьков, его культурная аура: консерватория и театры, в том числе и оперный, в котором выступали Федор Шаляпин, Маттиа Баттистини и Титта Руффо, а за дирижерским пультом стояли Рахманинов и Танеев.
Начало ХХ в. – это расцвет венской салонной оперетты. Имена Кальмана и Легара – у всех на слуху. Игривые мелодии оперетт волновали сердце юного гимназиста. Со временем любовь к ним отзовется в его собственных творениях – опереттах «Золотая долина», «Вольный ветер» и «Белая акация».
Первые творческие пробы Дунаевский сделал в 15-летнем возрасте. В его сердце расцветала весна – он был влюблен. «Он исповедовал культ красоты, – писал о Дунаевском его биограф Наум Шафер. – Его многочисленные романы – не следствие непорядочности, а результат губительной веры в красоту».

Григорий РОЗИНСКИЙ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь , заказать ознакомительный экземпляр здесь

Написать письмо в редакцию

Социальные сети