Декабрь 26, 2014 – 4 Tevet 5775
Горьковские годы

image

35 лет назад началась ссылка академика Сахарова 

21 января 1980 г. писатель Георгий Владимов и его жена Наташа приехали в гости к академику Сахарову. Вместе с Андреем Дмитриевичем и Еленой Георгиевной они обсуждали заявление Хельсинкской группы с резким осуждением вторжения советских войск в Афганистан. Владимов рассказал ставшие ему известными некоторые подробности событий в Кабуле, обстоятельств убийства Амина. Разговор затянулся. Около часа ночи гости уехали. Сахаровы легли спать. В два часа ночи их разбудил телефонный звонок. Андрей Сахаров в своих воспоминаниях писал: «Звонил Владимов. Очень встревоженный. Один из его друзей только что был на каком-то совещании или лекции для политинформаторов. Докладчик на этом совещании сказал, что принято решение о высылке Сахарова из Москвы и лишении его всех наград».

«Мы живем в стране, где был возможен 1937-й год»

Позже Владимов рассказал о своем источнике информации. Довольно неожиданном. Им оказался сосед Владимова по лестничной площадке – оперативный сотрудник КГБ. Он был большим поклонником творчества писателя. Ночью дождался приезда Владимовых и, зная, что они и академик дружат семьями, раскрыл им служебную тайну. А ведь за разглашение секретной служебной информации запросто мог угодить под суд и загреметь в далекие края. Как видим, и чекисты были тоже разные. Но этот случай, конечно, большое исключение. Как правило, чекисты тайны своего ведомства хранили.
Владимов сообщил: «Андрея Дмитриевича решено арестовать». И тут же дал совет: надо бежать, и бежать немедленно, хоть на край света. Идея Владимова рассмешила Сахарова. Куда могут убежать два немолодых и не очень здоровых человека? (См.: Николай Андреев. «Трагические судьбы». М., «Олма-Пресс», 2001.)
В своих воспоминаниях Андрей Дмитриевич Сахаров писал: «Начинался 1980 г. под знаком ведущейся войны, к которой непрерывно обращались мысли. Похоже, что в это примерно время КГБ получил какие-то более широкие полномочия – в связи с войной или в связи с предстоящей Олимпиадой – не знаю. Наличие этих полномочий проявилось в серии новых арестов, в моей депортации. Я вижу большую потенциальную опасность в таком усилении репрессивных органов, ведь мы живем в стране, где был возможен 1937-й год».
Советская пресса и телевидение преподносили все события в Афганистане чуть ли не как праздник афганского народа. Но сообщения западных станций и газет звучали совсем по-другому. Первое большое интервью на тему Афганистана Андрей Дмитриевич дал Тони Остину 2 января 1980 г. Тони очень тщательно его записал, а вечером привез Сахарову просмотреть готовый текст. На следующий день, 3 января, оно было опубликовано в «Нью-Йорк Таймс». Это был первый и очень важный неофициальный отклик внутри СССР на военную ситуацию. Интервью передали все радиостанции Запада, которые вещали на СССР.
3 января Сахаров дал интервью Дитриху Мумендейлу (западногерманская газета Die Welt). Разговор шел по телефону, через жену Дитриха, знавшую русский язык. В последующие дни Андрей Дмитриевич ограничивался очень короткими беседами с осаждавшими его корреспондентами. Но 15 января он дал большое обстоятельное интервью Чарльзу Бирбауэру (Эй-би-си), которое было опубликовано в американских газетах.

«Демагогические выкрики по поводу законности и демократии»

«Проблемой Сахарова» Политбюро занималось неоднократно. Еще в 1973 г. председатель КГБ Андропов направил в ЦК на имя Брежнева записку, в которой предлагал: «Следовало бы твердо заявить Сахарову, что если он не прекратит антисоветские выступления, то может лишиться звания академика и звания Героя Социалистического Труда (а это значит потерять 800 руб. в месяц). Как альтернативу Сахарову следовало бы сделать предложение поехать на работу в Новосибирск, Обнинск или какой-либо другой режимный город с тем, чтобы помочь ему оторваться от враждебного окружения...» Такие предложения Андропов внес руководству партии и страны еще в 1973 г. Тогда предстоял визит Брежнева в США, и надо было заткнуть рот академику, который остро критиковал советские порядки и советское руководство.
В июне 1978 г. судили правозащитника Юрия Орлова. Объявили, что процесс будет открытым. Однако он оказался закрытым, и, кроме сотрудников КГБ, на нем почти никого не было. Сахаров пытался проникнуть в зал, но его не пустила милиция. А когда он начал возмущаться, милиционеры заломили академику руки и поволокли его, но потом отпустили.
В отчете оперативного сотрудника КГБ отмечалось: «Подстрекательски вел себя у здания суда академик Сахаров, допуская демагогические выкрики по поводу законности и демократии». Этот эпизод стал предметом обсуждения на заседании Политбюро 7 июня 1978 г. На заседании Брежнев заявил: «Сахаров все больше распоясывается, ведет себя просто по-хулигански. Оставлять его выходки без реакции нельзя». Но тогда дело закончилось обсуждением. Пока мер к опальному академику не принимали. Терпение у советских руководителей лопнуло после резких заявлений Сахарова по Афганистану.

Иосиф ТЕЛЬМАН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету вы можете здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Написать письмо в редакцию

Социальные сети