Исламисты успешно инфильтрируют во французское общество  

Сентябрь 2, 2016 – 29 Av 5776
Виноватое молчание

Наша немецкоязычная «сестра» – газета Jüdische Rundschau – несколько месяцев назад писала о том, как исламисты из числа приверженцев турецкого президента Эрдогана пытаются проникнуть в Христианско-демократический союз (ХДС). Не прошло и нескольких месяцев, как в партии осознали наличие угрозы и развернули дискуссию о мусульманах, желающих стать членами ХДС. Что показательно: тревогу забило не партийное руководство, а члены ХДС из числа иммигрантов, входящие в объединение «Union der Vielfalt». Именно они выступили с соответствующим открытым письмом.
Эрика Штайнбах, эксперт ХДС по вопросам прав человека, подтвердила в интервью изданию Huffington Post: «Информация указывает на то, что радикальные мусульманские объединения целенаправленно просачиваются в наши демократические партии, в том числе и ХДС, посылая туда молодых мусульман. Их задача – проявлять активность и увеличивать свое влияние… Демаскирующее высказывание Эрдогана: „Демократия – это поезд, в котором мы должны ехать, пока не достигнем своей цели“, – раскрывает подлинные цели фундаменталистского ислама». По словам Штайнбах, социологические исследования свидетельствуют о том, что 40% мусульман, выросших в Германии, ставят Коран и законы шариата выше Конституции. К сожалению, преступная политкорректность либо своекорыстие нынешних политиков не позволяют им говорить правду. О том, к чему это приводит, свидетельствует пример соседней с Германией страны.

В своей недавно вышедшей книге «Silence coupable» («Виноватое молчание») бывшая депутат-социалист Селин Пина на 255 страницах повествует о том, что позиции исламистов во Франции столь сильны оттого, что «элиты стали на колени».
История начинается в сентябре 2015 г. в расположенном недалеко от Парижа городке с 30-тысячным населением Понтуаз, где в один из выходных дней салафиты организовали «Салон мусульманской женщины». Пина была единственным политиком, протестовавшим против проповедей, в которых оправдывались изнасилования, женщины без хиджаба объявлялись грешницами и звучали призывы к убийствам евреев и вероотступников. При этом проповедники-фундаменталисты подчеркивали, что говорят от имени всех мусульман. Это была неприкрытая демонстрация силы, адресованная как властям, так и мусульманам. Последним указывали на то, что во Франции исламисты выступают с позиции силы, а мусульманам следует «уважать свои корни». При этом проповедники специально подчеркивали, что приверженцы ислама обязаны отвергать все принятые в стране принципы, направленные на эмансипацию, равенство полов или секуляризацию. Они намеренно играли мускулами, поскольку и государство, и местные политики наблюдали за этим молча. Напрасно многие просвещенные мусульмане ожидали, что государство отреагирует на выступления фундаменталистов. Вместо этого ведущие социалисты, как заведенные, твердили о том, что не следует подчеркивать религиозную принадлежность, поскольку она не имеет никакого отношения к террору. А когда в марте 2012 г. в Тулузе были расстреляны трое еврейских школьников и их учитель, правительство и СМИ утверждали, что это – дело рук правых радикалов, в то время как убийца Мохаммед Мера однозначно был исламистом.
Пина описывает удивление, которое она испытала, встретив свою вполне эмансипированную арабскую знакомую закутанной в хиджаб. Та пояснила: «Ты не представляешь, что мне приходится выслушивать в своем районе! Вот и пришлось надеть это, чтобы моего ребенка не обзывали „сукиным сыном“, а меня – „потаскухой“, обещая избить и изнасиловать». На замечание Селин о том, что во Франции вообще-то действуют законы, последовал грустный ответ: «Но кроме них есть еще и реальность. Во время каждого праздника мы видим, как французские политики отправляются в мечети под ручку с теми, кто заставляет нас носить хиджаб».
Мусульмане, прежде всего женщины, страдают от отождествления их с их так называемыми представителями, проповедующими ненависть. Трусливые политики, терпимо относящиеся к исламистским акциям, внушают этим женщинам обреченную уверенность в том, что французские власти заодно с деспотами, стремящимися ограничить их свободу и сделать рабынями мужчин. Именно это и нужно исламистам: подобную толерантность они используют для разрушения основ демократии.
Требуя уважения к своим «культурным традициям», они интерпретируют готовность к интеграции в лучшем случае как подчинение, а в худшем – как предательство. Мусульманам внушают, что в интеграции нет ничего положительного, и это усиливает их изоляцию. А поскольку далеко не все приверженцы ислама имеют приличное образование, но почти все тяготеют к коллективной идентификации, верность традициям для них особо важна. Не имея альтернатив и не будучи интегрированными, они не видят для себя иных путей, как «возвращение к корням», от которого ожидают какой-то придуманной самоидентификации.
Проблема усугубляется тем, что во Франции национальность и гражданство связаны, поэтому большинство требований, адресованных этническим или религиозным меньшинствам, затрагивают все общество. И многие представители этих меньшинств не понимают, почему утверждение о том, что «принадлежность к Франции определяется не цветом кожи, вероисповеданием или полом, а верностью принципам Республики», политики не подкрепляют соответствующими поступками, не защищают эти принципы. Многие граждане полагают, что политики попросту махнули на них рукой. Часть французов ощущает опасность для привычного уклада жизни, исходящую от выходцев из других культур, и потому поддерживают Национальный фронт, который на самом деле столь же далек от идеалов Республики, как и исламисты.
Заявляя, что усиление борьбы с исламизмом лишь повысит популярность Национального фронта, французские политики способствуют замалчиванию проблемы. В качестве «тяжелой артиллерии» против критики звучит обвинение в исламофобии, которое особенно охотно выдвигают исламисты, но не только они. К этому нередко добавляются обвинения в расизме и постколониальный дискурс.
Проводя массовые исламские мероприятия, их организаторы сигнализируют обществу о наличии существенных резервов легкодоступных голосов, которые в состоянии определить исход выборов. А это особенно важно в условиях, когда к урнам для голосования приходит все меньше избирателей. Для безликих и безыдейных партий использование подобного резервуара голосов нередко является единственным способом удержаться у власти, пусть даже ценой предательства принципов. Для повседневной жизни самих политиков, которые живут не в мусульманских гетто, а в элитарных кварталах, это не столь уж существенно. Причем это мало зависит от партийного билета: в Понтуазе ответственность лежит на «правом» мэре, но в том же регионе имеется немало мэров-социалистов, ответственных за «оглушительное молчание»...

Карл ПФАЙФЕР

«Если у вас есть вера в Аллаха, хватит и ножа»
В последнее время, когда я стала мамой, мне реже удается выбираться в Париж, а потому и посиделки с подругами у канала Сен-Мартен стали редки. Но моя парижская подруга Ясмин, ставшая чуть ли не моим штатным экспертом по арабским вопросам, периодически напоминает о себе, и я надеюсь, что в ближайшее время мы с ней встретимся и поболтаем «за жизнь», а заодно и об исламском терроре, становящемся все более опасным не только во Франции, но и в целом в Европе.
В качестве волонтера социальной службы Ясмин часто бывает в квартирах мусульман, живущих в Париже и его предместьях. По ее словам, в десятках этих квартир ей доводилось видеть на стенах – чаще всего в комнатах подростков – портреты Мохаммеда Мера, устроившего теракт в еврейской школе в Тулузе. Его считают героем. Убийство евреев – вне зависимости от возраста – называют благородным поступком. Прославления детоубийцы не стесняются. И вы еще спрашиваете, почему тулузский теракт не стал последним в стране…
После теракта в церкви северонормандского городка Сен-Этьен-дю-Рувре, где двое исламистов захватили заложников и убили 84-летнего кюре, мне никак не удавалось связаться с Ясмин. Наши общие знакомые понятия не имели, куда она запропастилась. Я начала волноваться. Но вот Ясмин вышла на связь:
– Прости, бывают и у меня в жизни романтические моменты. Я встретила сногсшибательного парня. Может быть, даже когда-нибудь выйду за него замуж. Это была безумная неделя на Корсике... Тебе, думаю, будет интересно: он еврей.
Я спросила, как к этим межнациональным матримониальным планам отнесется ее арабская родня.
– За родителей я не волнуюсь, – ответила Ясмин, – они у меня эмансипированные. А вот дядья и их семьи… Они меня и так прокляли.
– Мазаль тов! – я решила проверить подругу на знание еврейских пожеланий.
– Спасибо, дорогая. Надеюсь, мы с Мишелем будем счастливы и в самом деле. Надо еще с его родственниками познакомиться. Захотят ли они, чтобы он женился на арабке? Он говорит, что проблем не будет: его брат, живущий в Израиле, женат на русской…
– На «русской» еврейке? – уточнила я.
– У нее мама русская, поэтому были проблемы со старшим поколением… Видишь, какие я детали знаю о ваших традициях? Но, как я понимаю, ты искала меня не для того, чтобы послушать о моей будущей еврейской родне?
– Ну почему, это мне очень интересно, но об этом поговорим при встрече. Я уже могу позволить себе оставлять малышку Мари у родителей Пьера…
– Ни в коем случае! Бери ее с собой! Мы уже должны познакомиться!
– Париж становится очень опасным, Ясмин, – вздохнула я. – Но я верю в счастливую звезду моей девочки.
– Лилиан, ты хочешь спросить про недавние теракты?
– Да, конкретно про нормандский. Как ты считаешь, это террор одиночек, самостоятельно принимающих спонтанные решения?
– Ты как маленькая, милая! Эта спонтанность очень хорошо организована. Один из убийц, как я прочитала, проехал сотни километров, чтобы попасть в Рувре. Думаешь, просто так? И именно на родину Франсуа Олланда: он же родом из Руана, это совсем рядом. Это был вызов. В Руанском соборе теракт устроить было сложно, там хорошая охрана. А в Рувре церковь вполне доступна.
– Как они получают задания? Кто их дает?
– Дорогая, я что, глава спецслужб? Могу только предполагать. Сила исламистов в том, что они действуют небольшими ячейками, и выйти на организаторов очень сложно. Их задача – сеять страх и смерть. Наверняка есть что-то вроде разведки. А иногда просто ищут слабые места и устраивают теракты наугад.
– Возможно ли предотвратить теракты?
– Вряд ли, но сократить шансы на их проведение можно. Надо только жестко отнестись к проповедям в мечетях и убрать имамов-экстремистов. Ты себе не представляешь, насколько опасны их речи!
– Неужели в спецслужбах не в курсе?..

Лилиана БЛУШТЕЙН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети