• Январь 31, 2019 – 25 Shevat 5779
  • Письма
  • 1754 Просмотров

Январь 31, 2019 – 25 Shevat 5779
Письма читателей

«Мальчику из Бреста, про которого рассказал Смирнов»
Уважаемые сотрудники «Еврейской панорамы»! Впервые ко мне попало ваше издание, которое я прочел с большим интересом и волнением. Поражен и восхищен широтой тематического диапазона газеты. Многое касается меня лично, моей жизни и судьбы. В первую очередь речь идет о Холокосте. Так случилось, что на сегодняшний день я, вероятно, единственный живой узник 30-тысячного Брестского гетто. Осенью 1942 г. там были расстреляны все мои близкие: мама, сестра, бабушка, дед. Мне, 11-летнему мальчику, довелось трижды бежать из-под расстрела. Скитался по лесам и весям Полесья и чудом остался в живых. Обо всем выпавшем на долю семьи военного, встретившего войну на том июньском рассвете в пограничном Бресте, поведал годы спустя, став писателем (я член союзов писателей России и Украины, автор около 40 книг прозы и поэзии). Равно как и о защитниках Брестской крепости. Но главным побудительным мотивом, заставившим меня взяться за перо, было жертвенное мужество и добро людей, которые спасли меня на полесской земле и которым я обязан жизнью.
Особенно это касается Флории Будишевской – польской женщины, хозяйствовавшей у немецких офицеров в райцентре Жабинка под Брестом. В нее был влюблен шеф местной жандармерии, чем Флория и пользовалась, чтобы спасать людей. Среди них – семьи Калининых и Чуфариных, а также подруга Соня, которую она полтора года прятала на чердаке в доме, где стояли немцы. Подробнее об этом – в моей поэме «Прозрение», опубликованной в журнале «Женщины мира».
Меня, пойманного после побега, она в последний момент увела из полиции и приютила у себя. Водила в костел вместе со своим сыном Марианом. Надела мне на шею медальон, который я ношу до сих пор. Поэму «Медальон» я написал в 1950-х, работая на заводе «ФЭД» в Харькове. Она не оставила равнодушным знаменитого писателя и журналиста С. Смирнова, который поместил ее в главе «Мальчик из Бреста» своей знаменитой книги «Брестская крепость». Благодаря этому в мире узнали о трагической судьбе мальчика из Бреста и его семьи. В пору, когда в СССР было не принято говорить о Холокосте, Смирнов через историю нашей семьи поведал об этом. Позже, уже став писателем, я написал о Флории Будишевской повесть «У вас доброе сердце, мадам». Она спасла многих людей, но не спаслась сама: за несколько дней до прихода наших была арестована, увезена в Брест и казнена.
Писал не только я – писали и обо мне, причем не только в СССР, но и даже, например, во Франции. Благодаря этим публикациям и многочисленным теле- и радиопередачам я получил сотни, если не тысячи писем. На многих конвертах вместо адреса значилось «Мальчику из Бреста, про которого рассказал Смирнов». И надо же – письма находили адресата!
Но это все в прошлом. Сейчас я, мало кому здесь известный, обитаю в Германии. От пустоты в мои 88 лет спасает творческая работа. По-прежнему кое-что издаю в Харькове, где бываю ежегодно.
И еще… В вашей газете наткнулся на статью о Пастернаке. Она тоже глубоко тронула меня, поскольку его травля в какой-то степени затронула и меня. В дни, когда Борис Леонидович скончался, я был в Москве, на сессии в Литературном институте, где учился заочно. Немедленно отправился на похороны в Переделкино, где довелось нести гроб вместе со многими известными людьми. Вернувшись в Харьков, написал стихотворение «Похороны Пастернака», которое включил в книгу «Пространство и время». Но цензура не только «зарубила» стихи, но и надолго задержала выход книги. Позже она все же увидела свет, хотя «Похороны Пастернака» и пришлось заменить на «Похороны поэта». Сборник тиражом 1000 экземпляров разошелся в момент.

Роман ЛЕВИН, Виттенберг

Поддерживаю историков «Яд ва-Шем»
Прочла статью «Историческое бесстыдство» («ЕП», 2018, № 9). Автор носит много титулов, но я рискну с ним не согласиться. Не буду пересказывать содержание статьи. Низкий поклон полякам, спасавшим евреев! За это можно было поплатиться жизнью. Но, с другой стороны, «никогда не простится пролитая кровь». Эта фраза из книги «Тяжелый песок». Об отношении польского подполья к Варшавскому гетто рассказывает Леон Юрис в книге «Исход». Ему я верю. А историки, всем известно, люди зависимые. Привожу отрывок из «Исхода»: «18 января 1943 г. вся Варшава слушала подпольную радиостанцию, непрерывно передававшую воззвание: „Братья поляки! Сегодня мы нанесли удар по палачам. Призываем всех собратьев, находящихся за пределами гетто, восстать и ударить по врагу! Присоединяйтесь к нам!“»
Подполье оставалось глухим к этому воззванию. 15 мая 1943 г. радиостанция восставших в последний раз передала отчаянный крик о помощи: «Говорит Варшавское гетто. Ради всего святого, помогите нам!» В ответ – молчание. А после войны? Ненависть к евреям не утихала. А теперь поляки хотят затушевать свое темное прошлое, хотят лучше выглядеть! И это теперь задача декларации, о которой идет речь. Чтобы честно признать свою вину и повиниться, нужно иметь смелость и благородство. Так что я поддерживаю историков «Яд ва-Шем».

Мара ШЕВЧЕНКО, Котбус

Памяти папы
Одно из самых ярких воспоминаний моего детства: далекие 1970-е, мы гуляем всей семьей в Ботаническом саду в Москве и папа, просвещая меня в вопросах устройства мироздания, пытается мне доказать, что земля круглая. Шагая с ним за руку по абсолютно плоской алее парка, поверить в это мне, 5-летнему ребенку, было трудно, и тогда папа предложил эксперимент. «Видишь этот дуб?» – спросил он и прутиком нарисовал на земле круг, отметив на нем дуб и двух человечков. «Если мы с тобой сейчас разойдемся от этого дуба в разные стороны, то лет через 25 встретимся где-то здесь… – он нарисовал еще один дуб с противоположной стороны земного шара. – Проверим?» «А 25 лет – это много?» – спросила я. Папа засмеялся: «Достаточно. Ты уже будешь совсем большая, наверное, с меня ростом». Мне стало интересно, я включилась в игру, и мы разошлись в противоположные стороны. Я слышала его удаляющиеся шаги, и мое желание участвовать в эксперименте стало угасать. Стало страшно, что увижу его через какие-то бесконечные 25 лет, стало страшно потерять его навсегда. А что если он ошибся и земля совсем не круглая? Тогда мы никогда не увидимся! Я развернулась, побежала обратно, и сердце радостно забилось, когда я увидела, как папа, широко раскинув руки, бежит мне навстречу.
Прошло много времени, вот уже почти 25 лет родители живут в Германии. Когда-то мне казалось, что это целая вечность, но как быстро они пронеслись…
14 ноября папы не стало… Страх потери – как в детстве, только потеря эта уже необратимая. Уже невозможно развернуться, побежать назад и кинуться в объятия к отцу. Невозможно сказать то, что не успела сказать за все эти годы, невозможно прижаться к нему в поисках защиты. Папа с детства дарил нам самые прекрасные моменты: мы смотрели на облака и придумывали, на что они похожи; скатывались вместе с ледяных горок, вглядывались в звездное небо и изучали созвездия, делали брызгалки из бутылок, устраивая сражения, пускали по речке кораблики с посланиями для тех, к кому приплывет наша флотилия. А какое это было таинство – проявлять фотографии, запершись в темной ванной и наблюдая, как на чистом листе проявляются кадры из нашей жизни.
Хотя говорят: лучшее, что может отец сделать для своих детей, – быть прекрасным мужем для их матери. И папа сделал нас по-настоящему счастливыми. Они прожили с мамой 55 лет, прошли через многое, но умели всегда беречь и ценить друг друга, быть вместе, переживая все трудности, смогли не разочароваться, видя друг друга в болезни, в горести, продолжая всегда дарить свою любовь, заботу и держать друг друга за руки.
Папа любил жизнь, увлекался историей, музыкой, поэзией. После переезда в Германию в 1993 г. он преподавал в Университете Саарбрюккена. Будучи инженером, вел курс технического перевода. В эту сухую материю папа вплетал литературу, разбирая со своими студентами наш «великий и могучий» по произведениям классиков. Папа был поклонником бардовской песни и охотно организовывал концерты своих любимых бардов, писателей и актеров. С его помощью в Саарбрюккене побывали Юлий Ким, Александр Городницкий, Виктор Берковский, Вадим Егоров, Вениамин Смехов, Лариса Герштейн, Галина Хомчик…
Для нас и наших друзей он придумывал разные поездки, и это было потрясающе интересно, ведь рассказывать папа умел. Это всегда был не просто сухой экскурс в историю: папины рассказы были неразрывно связано с судьбами и жизнями людей. Никогда не забуду нашу поездку в Кольмар и посещение маленького городка Зульц, где мы с открытыми ртами слушали историю жизни Дантеса. В ней он представал не привычным «убийцей великого поэта», а человеком со своей жизненной трагедией.
Переехав в Потсдам, поближе к сестре (а скорее – к внукам), он «растворился» в них. Круг замкнулся. Уже вместе с внуками он мастерил кораблики и пускал их на воду, смотрел на облака, изучал звезды. А в свободное время папа погружался в компьютер, сказав, что пишет книгу о Париже. На наши постоянные «подколы» – как можно писать книгу о Париже, в котором ты и был-то всего пару раз проездом? – он не реагировал. Но когда книга увидела свет, мы поняли, как недооценивали автора: это была книга о людях, в разные времена живших в Париже, наполнявших его своей энергетикой и создававших его историю.
Когда папы не стало, на одной из полок я нашла две папки – его дневник и тетрадь стихов. Сколько там глубоких мыслей, рассуждений о жизни, о религии, политике, сколько стихов – веселых и печальных, о дружбе и любви, посвященных нам с сестрой, друзьям…
Моя семья хотела бы выразить свою самую сердечную благодарность членам Еврейской общины Потсдама, а также всем пришедшим проститься с папой и принявшим участие в миньяне.

Татьяна ГЛУЗБЕРГ

Там, где мы когда-то жили...
Вспоминая август и ворох новостей, им принесенный, снова и снова возвращаюсь к одному, вызвавшему еле заметный отклик, событию: «Минюст РФ утвердил приказ МВД о денежных вознаграждениях для информаторов». За «А» последовало «Б»: «закон Яровой» об ответственности за недоносительство дополнился мерами поощрения «стукачей». Что ж, все логично для мышления, дрейфующего в сторону «осажденной крепости»…
И все же оторопь не проходит. Неужели это происходит в стране, где еще сравнительно недавно по миллионам доносов получали сроки миллионы людей? Где слово «дышло» помнят не как часть упряжи, а как синоним закона-флюгера из пословицы?
«Лучше „стучать“, чем перестукиваться», – повторял, вспоминая сталинские времена, наш шеф. Помню, мы посмеивались. А напрасно. Мы были молоды и наивны, и ужас сказанного был для нас непостижим. А ведь в старой хохмочке сжался до размеров афоризма опыт выживания нескольких поколений, когда врагом мог быть любой, когда «стучали» просто так, на всякий случай, когда надо было успеть «проинформировать» прежде, чем «настучат» на тебя...
Еще 20 лет назад идея поощрения доносчиков могла возникнуть разве что в ночном кошмаре – слишком высок был в сознании порог допустимого. Сегодня от него мало что осталось. О том, почему это произошло, можно написать исследование. Вероятно, многотомное. Здесь же, пожалуй, стоит упомянуть о главных словах исторического лексикона и о сквозных образах времени – их емкая многозначительность дорого стоит. Например, фигура «коленопреклоненного». Для 1980-х с их мощной, но короткой духовной вспышкой «коленопреклоненный» не мог восприниматься иначе, как замаливающий грехи человек. Но прочтение образа изменилось очень быстро. Уже с начала 1990-х фигура на коленях стала обозначать униженную, поставленную на колени врагами великую страну. Враг – какое «живительное» слово! Как избавляет оно от сомнений, неопределенности, ответственности!.. Как значительно место, отведенное ему в «словаре» традиции! Враг и страх – два «столпа» российской государственности. Вокруг них, то удаляясь, то приближаясь, кружили мысли властей предержащих во все времена. Ими легко оправдывался как внутренний террор, так и «превентивность» экспансий. Ими же воспользовались и в новейшей истории, а опущение людей (почти по Оруэллу!) стали называть «вставанием с колен».
Не сразу, разрывая моральные «путы», «поднялась» страна. Но чем далее шел «подъем», тем радостнее и более массово звучал хор «освобождающихся», тем с большим чувством внимали люди «уму, чести и совести», заменившим их собственные. Тем более возможным становилось то, что раньше казалось немыслимым...
Результат? Великая страна, ставшая жертвой врагов, – неподсудна! Вот основная мысль, внедренная в сознание человека за эти годы. Мысль, естественно перетекающая в идею вечной правоты. Что же удивляться молчанию, с которым был встречен указ о поощрении «стукачей»: на войне как на войне! «Надо!» – сказали сверху. «Повторим!» – ответили согласным молчанием снизу. Так, как если бы не было страшного опыта «стукачества». И эта внутренняя готовность, это согласие на все дурное, подлое и злое, даже во вред себе, потрясает!

Виктор СОКОЛОВСКИЙ

Детская болезнь левизны, или Страсти по Герострату
На днях попали на юбилей. Пытался «закосить», но из лжеприличий пришлось переться. Терпеть не могу совковые компашки. А они все совковые. Как были, так и есть. Невзирая на сословие, образование, профессию, статус, возраст и кошельки. Зато понаблюдал…
Всё, как и ожидалось. Сперва объятия, поцелуйчики, затем мерились хренами – кто «из ху» и сколько «загребает», какая «тачка»… Потом пили-жрали в раблезианских дозах под бредовые тосты нанятого тамады, вразнобой выли (этот вой у них песней зовется), трясли плоскими задами (плясали, значит). Ну и, как водится, треп под рюмашку. Мужики – о бабах, рыбалке, футболе, машинах. Бабы – о мужиках, детях/внуках, тряпках, ценах. Для разминки. И неизбежный переход в политику. Поспорили, покритиковали, обругали. Особенно экономику. Главный тезис неизменный: отнять и поделить. Сын юбиляра – владелец оптовых складов, сидит весь такой красномордый от выжратого и рассуждает о справедливом распределении благ. Требует прищучить олигархов в пользу простых смертных, клеймит капитализм… Бизнесмен клеймит капитализм – это у них особенность национального абсурда.
Интересуюсь:
– Cколько у тебя рабочих?
– На всех объектах примерно 200…
– Ну и как у вас со «справедливым распределением благ»?
– В смысле?
– В смысле з/п и ваще. Все довольны?
– Да чё им… Это ж чурки-азиаты. А в офисе свои, вякать не станут…
Еще этот расист шибко возмущен налогами и разгулом коррупции: чинушам, ментам, пожарным, саннадзору ежемесячную мзду заносить надоело. Оно так. Но попробуй тронь страну! Моментом забрызжет квасное сусло и по сусалам огребешь. Пламенные патриоты, гордые сыны отечества. Все. От мала до велика. Чем гордятся? Сами сказать не могут. И все ратуют за реанимацию совдепии. Ну, с пенсионерами ясно (их на юбилее немало было). Но бизнесмену-то почти сороковник, при СССР сопливым школяром бегал. О Сталине чего-то там вякает: «Порядку нету». Да что он?! Их отпрыски конца 1990-х – начала 2000-х об очередях в пустые магазины слыхом не слыхивали, а туда же… Детская болезнь левизны с красной сыпью. Достойное поколение. Дедки-бабки, папки-мамки, детки-внуки за одним столом одинаково едят-пьют, одинаково рассуждают… Клоны. Одна хромосома. Люмпенская. Самая живучая.
Поддали скопом, и понесло (кто не уткнулся в гаджет). Для начала на злобу дня. Завтра хорватов порвем! Россия вперед! Потом вдруг не с фига зацепили Украину. Бандеровцы, фашисты, крымнаш, несчастный Донбасс, оккупанты… (Донбасс-то несчастный, а вот кто оккупанты?) Хохлов порвем! Поляков, прибалтов, грузин, Шенген, всю НАТО, америкосов тупых – само собой… Всех порвем! Танками раздавим, ракетами закидаем! Пусть тока сунутся!.. Да кому вы на хрен нужны? Патриотический оргазм на уровне безусловного рефлекса. Под тосты-military, щелканье селфи и ржание над тупыми анекдотами.
И это не где-нибудь там, по телику. Не подставная массовка, не фейк. «Они» такие и есть, рядом с тобой. Только руку протяни, и… оттяпают. И не верьте оппозиции, которой нет. Никаких трюков с избирательными урнами. Зачем? Нет нужды. Реально более 80% двинули толпой и голоснули «за». Эх! Расступись, честной народ! Гуляй, Расея! Гопота идет к реке на пикничок. Купание красного коня…
Под шумок слиняли с торжества. На детской площадке шобла «синяков» водярой заправляется. Будучи тоже слегка под газом, не сдержался:
– Эй, болезные! Крымнаш?..
Нет ответа. Болезные уже в нирване. Иначе бы… В маршрутке публика идентичная. Обложили совсем, куды деваться бедному нормалу? А вдуматься – страшно. Они же все краснозадые, фашисты: и те, на джипах, и эти, в трениках.
На днях же по ТВ наблюдал очередной реаниманс левизны. Опять врали о войне. Ухо резануло забытое: роль партии, герои-политруки. И аллюзия… Махровый отстой 1970-х. А в нашей alma mater вольница как нигде. Запретные книги, рок-н-ролл, джаз. Студиозусы – сплошь хиппари, живем как хотим, кладем с прибором на весь режим. Комса и партайгеноссе обходят стороной. Но, увы, приходится сдавать самую лживую гнусь – историю партии. И вот сижу с умным видом, а препод вопрошает:
– Что вы можете рассказать о роли партии на войне?
– Ну, роль руководящая и т. д.
– А конкретнее?
– В смысле?
– Ну, вот вы, допустим, слышали о политруках? Как они там на передовой воодушевляли личным примером, поднимали бойцов в атаку… 28 панфиловцев, Клочков там и другие?..
– А как же, конечно…
И скоро услышал. Причем из первых уст. На застолье фронтовиков – друзей отца. На войне они – простые солдаты 17–21 лет. Пехота, артиллерия, войсковая разведка. Только один сержант, пилот-истребитель (ускоренный курс – взлет/посадка). Сидишь в сторонке и молча слушаешь. Сплошные открытия. Ведь кругом один агитпроп вместо подлинной фактуры (как, впрочем, и теперь). Когда на очередной встрече рассказал о зачете по истории КПСС, ветераны при слове «политрук» скривились, будто гадость съели. Опрокинули по стопке, закусили, закурили…
– Димка, ржавая пехота, ты в окопе хоть одного политрука встречал? Или в атаке?..
– Не-а, и в глаза не видел ни разу. В траншее, на марше, в теплушке эшелона… нигде… а в атаке… ой, не смеши, они при первом выстреле в тыл отползают…
– А я видел одного за все четыре года. Меня комроты на КП послал, а тут артобстрел. Гляжу: офицерик лежит у блиндажа, башку руками зажал, скулит и пятно по штанам расползается. Ребята потом сказали: политрук наш…
– Случайно, видать, занесло, а так-то они всё при штабах да медсанбатах ошивались. Политруки – патологические трусы и гниды. Живы-целы вернулись, звезд-орденов нахватались и по сей час вон жируют, не нам чета…
– А ты, авиация, видал комиссарова тела?
– Ага… Замполит комэска все при столовке обретался, пожрать любил. Как-то они с тыловиком водку с салом трескали. Я рядом сижу и слышу: запретить бы ваще летунам парашюты давать, собьют – пускай на врага падает. И польза, и подвиг за полком напишут.
– Вот сука!..
– Эх, братцы, не везло нам с политруками…
– Да пошли они все… Давайте сейчас за тех, кому повезло: смерть принял, а ни одного политрука так и не увидал. За наших товарищей, за солдат!
Крамольники. И ведь все с партбилетами в кармане. Для офицеров обязаловка. А мне хороший урок. Да толку… Политруки существуют и поныне. Под разными этикетками. И не только в армии. Как правило, это замы по т. н. «воспитательной работе» – в детсадах, школах, вузах, в госаппарате, в авиакомпаниях и корпорациях. Стюардессок и секретуток на диване воспитывают… Даже частный бизнес нет-нет, да и заводит у себя краснозадых мартышек. И функция их та же – кривляться и пудрить мозги. Казалось бы, каждый знает истинную цену дармоедам, но живучесть вида уникальна. Рецептов и попыток излечения от сей заразы предостаточно, но масштабы пандемии колоссальны. Куда проще договориться всем правым и разом объявить вне закона абсолютно все институты левого толка. Одно «но»: во власти и везде левых несоразмеримо больше. Да и древние греки не велят. Люди носятся с их хваленой демократией тысячи лет, как дурак с писаной торбой, а напрочь забыли другую аксиому: в самой демократии тикает бомба самоуничтожения. Как и во всяком Liberte, Egalite, Fraternite спит вирус красной чумы. Демократию убивает демократия. Что и случилось с эллинами в VI в. до н. э. И пресловутый Герострат тоже был ярым демократом. Пусть себе знатоки ломают головы над сим парадоксом. А я по юбилеям больше не ходок.

А. Ш.

Публикуемые письма отражают исключительно точку зрения их авторов. Редакция не несет ответственности за содержание писем, но готова предоставить возможность для ответа лицам или организациям, интересы которых затронуты читательскими письмами. Редакция также оставляет за собой право сокращать письма и редактировать их, не меняя смысла. Анонимные письма, а также письма откровенно оскорбительного и противозаконного содержания не подлежат публикации.

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети