На немецкий язык название нашей газеты переводится как Jüdische Rundschau. Именно так называется наше немецкоязычное издание. Еженедельная газета с таким же названием выходила в Берлине с 1902 г. Она была органом Сионистского союза Германии и до 1938 г. (когда была запрещена нацистскими властями) оставалась одним из самых популярных немецкоязычных еврейских изданий. В этой рубрике мы регулярно знакомим наших читателей с избранными материалами, которые ровно 100 лет назад публиковались на страницах Jüdische Rundschau.
Скончался Менделе Мойхер-Сфорим
Пришло телеграфное сообщение о смерти Менделе Мойхер-Сфорима (Шолема-Янкева Абрамовича). Он ушел из жизни 8 декабря в возрасте 81 года в Одессе после длительных страданий, вызванных болезнью.
У всех нас, расправляющих скомканные в гетто ощущения мира и цвета, природы и красоты, а также слывущих устремленностью к самостоятельному формообразованию и самостоятельной выразительной культуре, не было более почтенной личности, с которой мы могли бы брать пример. За столетие еврейского секуляризма у нас не было и нет более значительного еврейского деятеля искусств европейского масштаба, не было и нет равного ему художника слова. Наши прадеды, до появления Менделе и частично при его жизни, едва ли могли назвать кого-либо художником в полном смысле этого слова, даже если они уже говорили об искусстве и фантазировали. Несомненно, что наши литературные и художественные отцы и их преемники находятся в его тени. Когда один из наших современников достигает величия Менделе или в чем-то его превосходит, то только потому, что, как говорил Бялик: «Превзойти Менделе может лишь Менделе с избытком».
Менделе, свидетель становления литературной карьеры Абрама Мапу, дожил до смены веков и достиг почтенного возраста, став классиком нового еврейского искусства слова. Он был первым, кто протянул в будущее шелковую нить гениального еврейского повествовательного искусства, которым пренебрегали на протяжении тысячелетий. Он был первым, кто отказался как от неорганичного использования древнееврейского языка, так и от искусственного создания абсолютно нового иврита, воспользовавшись вместо этого старо-новым ивритом, который стал отличительной чертой нашей молодой литературы и современной культуры. Он также первым использовал народный «жаргон» и возвел его до уровня шедевра, что позволило идишской литературе прорасти буквально из ничего.
Ему сопутствовала удача, поскольку он, обладающий всеми необходимыми навыками, первым представил срез еврейской жизни с незапамятных времен. Жизнь в гетто былых времен не следовало отображать в литературе лишь при помощи конфликта отцов и сыновей, как это безуспешно пытались делать все, в том числе и молодой Абрамович. Следовало выразить всю полноту жизни, раскрыть в еврее всю человеческую глубину. Менделе, устремленный в будущее, тем не менее ощущал живописную и образную ценность добрых старых времен. И он был столь глубоко укоренен в прошлом, что никто впоследствии не мог сравниться с ним в изображении былого. Но в его работах нашло живое отражение слияние двух миров, один из которых уже лежал в руинах, другой же только возводился среди строительных лесов. Менделе стоял между ними, как могучий кедр, возвышаясь над развалинами и стройкой. А когда внукам необходимо было оглянуться или осмотреться, то они всегда пользовались вершиной этого кедра. И они с удовольствием так поступали. Ныне во всем племени Израилевом нет никого, кто мог бы столь искусно поведать с еврейской и общечеловеческой точки зрения о том, как наши предки жили столетия назад. Вряд ли найдется кто-либо во всем племени Израилевом, кто мог бы столь же авторитетно определить: вот это иудейство, а это – варварство. Если и есть такой, то он прошел школу Менделе.
Наша молодая литература уже привыкла к скорби. Только за время войны она потеряла таких великих и незаменимых, как Перец и Шолом-Алейхем, которые были намного моложе Менделе. Менделе также стал свидетелем ухода из жизни Левинского – зрелого еврейского литературного обозревателя, Лилиенблюма – в одном лице величайшего маскила и самого экстремального сиониста, Иегуды Штейнберга – мастера хасидских историй. Они тоже были моложе Менделе. И с каждой из этих потерь сердце сжималось при виде дедушки, который пережил своих собственных детей и оплакивал их вместе со своими внуками. Теперь и они стоят осиротевшие и оплакивают деда.
Внуки – это все те, кто читает и пишет написанное на иврите. Менделе в меньшей степени, чем любой другой еврейский писатель, принадлежал какому-либо конкретному движению. Он никогда не понимал, в чем суть спора о языках. Когда его осведомили насчет крайних противников иврита, он не хотел верить, что в иудаизме могут существовать такие взгляды. Это было похоже на то, как старый благочестивый и наивный раввин не верит, что некий еврей действительно может курить в Шаббат. Менделе послужил сионизму благодаря своему образцовому переводу сочинения Пинскера «Автоэмансипация!». В остальном он держался подальше от Герцля, но не от его южно-российских оппонентов-сионистов, поскольку был близким другом Ахад-ха-Ама и Дубнова.
Широкие массы еврейского народа и его духовные лидеры воспринимали Менделе как достояние нации и относились к нему с безграничным почтением. Когда в 1910 г. он путешествовал по еврейским местечкам, то его, как триумфатора, славили и объединения сторонников иврита, и профсоюзы рабочих. Знавший Литву, открывший Волынь, сатирик и апологет, европеец, увековечивший еврейский город на староновом иврите, наделенный даром осуществлять синтез противоположностей в искусстве, Ш.-Я. Абрамович мертв. Менделе Мойхер-Сфорим жив.
Б. КРУПНИК
Jüdische Rundschau (№ 51, 21.12.1917)
Иерусалим
Завоевание Иерусалима. И снова, как это часто было за тысячелетия истории этого святого города, взоры народов устремлены на него. В который раз к нему потянулась рука завоевателя. В который раз столкновение народов привело к сражению за древний город, из которого разошлись по миру изречения, определившие суть человечества. Иерусалим – город мирных устремлений, связанный с судьбой всех людей планеты, которые со времен Адама страстно стремятся к счастью, покою и миру. И тем не менее он снова оказался в центре ссоры и ненависти. В ночь с 8 на 9 декабря 1917 г., 24 кислева – за день до Хануки, английский генерал Алленби завладел Иерусалимом.
Иерусалим для нас, евреев, – священный город, в котором возникла вера отцов наших и к которому мы снова и снова возвращаемся. Это нетленный символ нашего религиозного достояния. И это знает весь цивилизованный мир. Но мы принимаем во внимание чувства христиан и мусульман, чьи религиозные традиции сплетаются с Иерусалимом. Они поклоняются особым местам на холмах Иудейских гор, откуда пришла и их вера. Но по сравнению с ними Иерусалим для нас означает нечто большее. В этот час, когда взоры человечества вновь обращены на этот город, когда вновь возникают споры о том, кому он будет постоянно принадлежать, давайте выразим то, что мы называем нашим особым требованием и что мы просим всех людей мира сделать для нас.
Идеи принадлежат всему человечеству. Следовательно, идеи иудаизма пронизывают мир, стимулируют мысли и чувства всех народов, объединяются в христианстве и исламе с иными воззрениями, которых придерживались гении других народов и времен. И если эти народы теперь благоговейно поклоняются стенам Иерусалима, то в благодарность за полученное от этого города они могут совершить акт справедливости, которого мы ожидаем от них. Некоторые могут сказать, что Иерусалим – это не только религиозный мемориал и не только символ, связующий далекое прошлое с настоящим. Дескать, таким он был когда-то. Сегодня же этот город является их собственной родиной, их истинным домом. Но он продолжает оставаться символом нашей национальной свободы и нашего национального величия. То, что еврейский народ дал миру, исходило из его национальной мощи, которая расцвела в Палестине. Из маленькой страны на восточном краю Средиземного моря, пересеченной холмами и долинами, еврейский народ послал миру идеи времени и пространства, которые радикально преобразили облик человечества. Пусть же его представители, когда войдут в этот построенный на холмах город, из которого исходят столь судьбоносные идеи, вспомнят о еврейском народе и вернут ему то, что когда-то у него отняли несправедливо и насильственно: родину, которую он потерял, но от которой никогда не отрекался и к которой столь рьяно стремился на протяжении 40 лет. Еврейский народ хочет вернуться в Палестину, чтобы работать и созидать с новыми силами на земле своих отцов.
Три религии – как три легендарных кольца, владелец каждого из которых считает именно его подлинным. Представители этих религий хотят мирно сосуществовать в Мирном Городе, когда утихнет шум этой войны. И тогда еврейский народ вернется на свою родину, но не с мечом в руках, а с книгой, которая две тысячи лет сопровождает путь евреев, и с плугом, который оживит землю их родины. С согласия благородных народов, свободных даже от тени стремления к порабощению и насилию, еврейский народ хочет начать в Палестине новый этап своей истории. Воспоминания о великих делах указывают ему путь – следует осуществить значительные деяния, чтобы быть достойными памяти о былых свершениях. Есть надежда, что другие народы Земли еще раз отблагодарят евреев за слова и учения, которые распространились от Сиона.
Jüdische Rundschau (№ 50, 14.12.1917)
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь
© 2015 Еврейская Панорама. Все права защищены.
