Станислав Ежи Лец – великий мастер парадокса  

Август 31, 2018 – 20 Elul 5778
Между мифом творения и опытом Холокоста

Станислав Ежи Лец – мастер парадокса, двусмысленной иронии, емкой метафоры, словесных игр, заставляющих мысль выйти за привычные рамки. Его произведения, которым присуща проницательность наблюдений, лирическая экспрессия и лаконичность, обладают экзистенциальным характером. Сочинения Станислава Ежи Леца уходят корнями к афористической традиции Древней Греции и Древнего Рима, к изречениям французских мыслителей (Шамфор, Ларошфуко), а также к еврейской литературе с ее полными юмора и иносказаний притчами.
Виктор Шендерович: «Фигура Станислава Ежи Леца стоит в моей жизни особняком. Он меня в значительной степени сделал. Мне повезло: когда мне было 14 лет, в СССР вышла его книга „Непричесанные мысли“. Меня сформировал его способ мысли, парадокс, острота, лаконичность. Лец развивал мое представление о чувстве юмора, о том, насколько точной и парадоксальной может быть мысль. Благодаря ему я понял, что в трех словах можно уложить колодец смыслов. Я себя отсчитываю от Леца. Его афоризмы сопровождают меня всю жизнь. Если вы слушаете программу „Особое мнение“ на „Эхе Москвы“, то знаете, что я часто там цитирую Леца, комментируя текущие события. Оказалось, что практически на любую новость можно откликнуться его „непричесанной мыслью“. Я обратил на это внимание давно, много лет назад. Некоторые афоризмы не просто хороши сами по себе. Они, как щелочь с водой, вступают в реакцию с какой-то злобой дня». (Виктор Шендерович недавно подготовил альбом «Лец XX век», заказать который можно на сайте: www.lec-xx.com/).
Лидия Коська, польский литературовед: «Творчество Станислава Ежи Леца находится между мифом творения и опытом Холокоста. Оно отсылает нас к той особой интеллектуальной формации, которую представляли Кафка, Шульц или Канетти и которая возникла на основе многообразия европейской традиции на пространстве Центральной и Восточной Европы. Эта формация переживала упадок в годы Первой мировой войны и окончательно перестала существовать во время Второй мировой войны. Лец остался верен культурному языку этой формации, хотя, по его собственным словам, это были уже „обломки кирпичей Вавилонской башни“».
Этот польский поэт, философ, писатель-сатирик и автор афоризмов родился в 1909 г. во Львове, входившем тогда в состав Австро-Венгерской империи. Его отец австрийский дворянин (барон) еврейского происхождения Бенон де Туш-Летц. Станислав пользовался видоизмененной (Lec вместо Letz) второй частью двойной фамилии отца – Лец (что на идише означает «клоун» или «пересмешник») – как литературным псевдонимом. Родители будущего поэта перешли в протестантизм.
Отец писателя умер, когда Станислав был еще ребенком. Его воспитанием занялась мать – урожденная Аделя Сафрин, представительница польско-еврейской интеллигенции, высоко ценившей образование и культуру. Польская, немецкая (австрийская) и еврейская составляющие его духовной личности на разных этапах жизненного пути писателя то гармонизировались ярким художественным дарованием, то вступали друг с другом в драматическое, порой мучительное противоречие. Его литературная деятельность начинается еще в пору учебы в Львовском университете. Весной 1929 г. молодые поэты устроили первый в их жизни авторский вечер, на котором прозвучали и стихи Леца, а в конце того же года в литературном приложении к популярной тогда газете Ilustrowany Kurier Codzienny («Иллюстрированный ежедневный курьер») было напечатано его дебютное стихотворение «Весна». В 1933 г. во Львове выходит первый поэтический томик Леца «Barwy» («Цвета»). В нем были опубликованы также первые юмористические и сатирические фрашки (остроумные стихотворные миниатюры) Леца.
Переехав в Варшаву, Лец регулярно публикуется в «Варшавском цирюльнике», становится постоянным автором «Шпилек», его произведения помещают на своих страницах многие литературные журналы. В этот период он начинает сотрудничать с варшавской газетой Dziennik Popularny («Популярный ежедневник») – политическим изданием, пропагандировавшим идею создания антифашистского народного фронта. После приостановки властями издания газеты Лец, чтобы избежать грозившего ему ареста, выехал в Румынию. Спустя некоторое время он возвращается на родину, крестьянствует в деревне на Подолье, служит в адвокатской конторе в Чорткове, затем, вернувшись в Варшаву, продолжает литературную и публицистическую деятельность.
Начало Второй мировой войны застало Леца в его родном городе. Об этом страшном и героическом этапе своей жизни он рассказал позднее в нескольких скупых строчках автобиографии: «Пору оккупации я прожил во всех тех формах, какие допускало то время. 1939–1941 гг. я провел во Львове, 1941–1943 гг. – в концлагере под Тернополем. В 1943 году, в июле, с места предстоявшего мне расстрела я сбежал в Варшаву, где работал в конспирации редактором военных газет Гвардии Людовой и Армии Людовой на левом и правом берегах Вислы. Потом ушел к партизанам, сражавшимся в Люблинском воеводстве, после чего воевал в рядах регулярной армии».
После освобождения Люблина Лец вступил в 1-ю армию Войска Польского в звании майора. За участие в войне получил Кавалерский Крест ордена «Polonia Restituta» («Возрожденная Польша»).
В 1945 г., поселившись в Лодзи, Лец вместе с друзьями – поэтом Леоном Пастернаком и художником-карикатуристом Ежи Зарубой – возрождает издание популярнейшего юмористического журнала «Шпильки». На следующий год вышел его стихотворный сборник «Notatnik polowy» («Полевой блокнот»), включавший стихи военных лет. Тогда же был опубликован томик его сатирических стихов и фрашек, созданных перед войной, – «Spacer cynika» («Прогулка циника»).
Подобно своим старшим коллегам по литературе и писателям-ровесникам, в первые годы после освобождения привлекавшимся к дипломатической работе, Лец в 1946 г. был направлен в Вену в политическую миссию Польской Республики в качестве атташе по вопросам культуры. Наблюдая из Австрии процессы, происходившие в Польше того времени, утверждение режима партийной диктатуры, подавление творческой свободы и воли интеллигенции, Лец в 1950 г. принимает трудное для себя решение и уезжает в Израиль. За два года, проведенных там, им написана «Иерусалимская рукопись» («Rękopis jerozolimski»), в которой доминирует мотив переживаемой им острой тоски по родине. Содержанием этих стихов, сложенных во время странствий по Ближнему Востоку, стали поиски собственного места в ряду творцов, вдохновленных библейской темой, и неотвязная память об убитых под другим, северным небом. Существование вне стихии польского языка и культуры, вдали от родных и друзей, привычного мазовецкого пейзажа становится мучительно-тягостным.
В 1952 г. Лец возвращается в Польшу. В течение нескольких лет (до 1956 г.) там действовал негласный запрет на публикацию его собственных произведений. Единственной оплачиваемой формой литературного труда становится для него переводческая работа, и он целиком посвящает ей себя, обращаясь к поэзии И. В. Гёте, Г. Гейне, Б. Брехта, К. Тухольского, современных немецких, русских, белорусских и украинских авторов.
Во второй половине 1950-х запрет снимается. Была опубликована «Иерусалимская рукопись» (1956 г.). «Эти стихи, – писал Лец, – завершенные в середине 1952 г., по разным причинам пролежали в ящике письменного стола вплоть до 1956 г. Я знаю, что это самая лиричная из моих книг. Каждый выпущенный томик является, по крайней мере для меня, спустя некоторое время как бы сочинением другого человека, которое – не стыжусь в этом признаться – читаешь порой даже с интересом. Тогда тебе открываются какие-то новые детали и в стихах, и между строчек».
Некоторые публицисты утверждают, что написанию книги «Myśli nieuczesane» («Непричесанные мысли») способствовала атмосфера польской «весны» 1957 г.
В 1958 г. вышла авторская антология «Из тысячи и одной фрашки», содержащая двух-четырехстрочные стихи-эпиграммы, которых Лец сочинил великое множество.
Последние поэтические томики Леца – «Kpię i pytam о drogę?» («Насмехаюссь и спрашиваю про дорогу», 1959 г.), «Do Abla i Kaina» («Авелю и Каину»,1961 г.), «List gończy» («Объявление о розыске», 1963 г.), «Poema gotowe do skoku» («Поэмы, готовые к прыжку», 1964 г.) – отмечены, по свидетельству самого автора, наблюдаемой им у себя «склонностью ко все большей конденсации художественной формы». Это относится и к опубликованному на страницах литературной прессы циклу «Ксении», состоящему из коротких лирико-философских стихотворений, и к серии прозаических миниатюр «Маленькие мифы», форму которых Лец определил как «новый вариантик непричесанных мыслей с собственной фабулой-анекдотом».
В 1964 г. появилось второе издание «Непричесанных мыслей», а через два года поэт успел еще подготовить том «Новые непричесанные мысли», содержащий огромное разнообразие тем, среди которых особой популярностью пользовались его историософские афоризмы.
После долгой неизлечимой болезни Станислав Ежи Лец скончался 7 мая 1966 г. в Варшаве.

Афоризмы
Актер обязан уметь сказать многое даже в немой роли.
Анонимность допустима, если пишущий – никто.
Ахиллесова пята часто запрятана в ботинке тирана.
Бог сотворил нас по своему образу и подобию. Но откуда уверенность, что он работал в реалистической манере?
Слаб человек, говорит: «После нас хоть потоп!» – и всего лишь дергает цепочку сливного бачка.
Безграмотные вынуждены диктовать.
Богу – богово, кесарю – кесарево. Важно не опоздать к раздаче.
Боюсь незаряженных ружей. Ими разбивают головы.
Брюки протираются и на троне.
Важно, чтобы клопы не перебрались из действительности в сны.
В безветренную погоду и у флюгера проявляется характер.
Великие должны наклонять небо к людям, не снижая его уровня.
Великое время может вместить уйму мелких людишек.
Верю в эволюцию животных. Когда-нибудь, например, сравняются блоха и лев. Не знаю только – из-за миниатюризации львов или по причине гигантизации блох.
Вершина знаний о человеке – архив тайной полиции.
Вечность – тоже единица времени.
В грибном супе так мало от прелестей леса.
Власть передается из рук в руки, часто без участия головы.
Возможности вокала еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть.
Воскресать могут только мертвые. Живым – труднее.
Во всем виноваты евреи. Это их Бог нас всех сотворил.
Восклицательный знак, который ослаб, становится вопросительным.
Вправе ли съеденный миссионер считать свою миссию выполненной?
Все в руках человека. Чаще мойте руки!
Все слагается в историю, и все в ней разлагается.
Всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.
Выкорчевывайте корни зла, они зачастую питательны и вкусны.
Время – главный людоед.
В темные времена трудно уйти в тень.
Гарантия мира: закопать топор войны вместе с врагом.
Даже в его молчании были заметны грамматические ошибки.
Демонтируя памятники, не трогайте постаментов. Они еще могут пригодиться.
Демосфен разговаривал, держа камень во рту. Подумаешь – тоже мне препятствие!
Деньги не пахнут, но улетучиваются.
Для старого Рокфеллера издавали специальную газету, заполненную вымышленными новостями. Издаются такие газеты не только для миллиардеров.
Для прыжка в пропасть не нужен трамплин.
До глубокой мысли надо приподняться.
Допустим, пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?
Дорожные указатели не облегчают крестного пути.
Достойны сожаления те, кому, чтобы увидеть звезды, нужно получить по зубам.
Дурак – это человек, считающий себя умнее меня.
Дьявол в аду – образ положительный.
Дьявол не спит. С кем попало.
Дьявол – это или падший ангел, или сделавший карьеру человек.
Евнуху мало одной женщины, ему подавай гарем.
Если бы козла отпущения можно было еще и доить!
Если все люди актеры, где взять столь обширный репертуар?
Если смотришь на мир прищурившись, легче скрыть слезы.
Если ты бесхребетный – не лезь вон из кожи.
Есть пьесы настолько слабые, что никак не могут сойти со сцены.
Еще никому не удавалось побить ложь оружием правды. Побороть ложь можно только еще большей ложью.
Жаль, что в рай приходится ехать на катафалке!
Жизнь – вредная штука. От нее умирают.
Жизнь у него была пестрой. Часто менял флаги.
Значок параграфа сам по себе похож на орудие пытки.
Знаю, откуда миф о богатстве евреев. Евреи платят за всё.
И антисемита можно узнать по носу. Разнюхивающему.
И глас совести подвержен мутации.
Из нулей легко сделать цепь.

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети