Декабрь 25, 2015 – 13 Tevet 5776
Фонтан преткновения

К 80-летию художника из Баварии Давида Кругмана
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу хода нет…
Что же сделал я за пакость,
Я, убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей…
Б. Пастернак. Нобелевская премия

Примерно так же, как затравленный когда-то в России великий поэт Борис Пастернак, мог бы сказать о себе и мой давний друг художник Давид (Владимир) Кругман, почти полвека назад в полной мере испытавший на своей шкуре всю абсурдность, идиотизм, бесчеловечность советской действительности.
Пиком столкновения талантливого, яркого, неординарного художника с Системой – столкновения, неизбежного, как рок, – стала история с фонтаном, случившаяся в столице Киргизской Советской Социалистической Республики, городе Фрунзе, в конце 1970-х гг. И хотя Давид уже много лет живет и плодотворно работает в Германии, в баварском городе Фюрт, ощущая себя свободным и вполне состоявшимся человеком, мрачное, безжалостное прошлое кровоточащей занозой сидит в его сердце.
Прежде чем рассказать, как развивалась эта «фонтанная» история, сделаем небольшой экскурс в судьбу самого Давида Кругмана.
В конце 1960-х гг. он с отличием защитил диплом в Ленинградском высшем художественно-промышленном училище им. В. Мухиной. Знаменитая «Мухинка», ныне Санкт-Петербургская академия им. Штиглица, отличалась высочайшим уровнем художественного образования, лучшим в России составом преподавателей и жестким отбором студентов.
То были годы «оттепели», когда казалось, что все лучшее впереди, когда люди зачитывались еще разрешенным Солженицыным и заслушивались уже полуподпольным Высоцким. Когда студенты-мухинцы, будущие дизайнеры (хотя само слово это было еще под запретом), изо всех сил старались создавать новейшие образцы в области промышленного дизайна, технической эстетики, интерьеров общественных помещений. Они совали свой нос во все иностранные художественные журналы, пытаясь выудить, постичь, а то и слямзить лучшие зарубежные достижения. Вольно или невольно это помогало им заглянуть за «железный занавес». И наиболее прозорливые из них, такие, например, как Юрий Жарких, учившийся с Кругманом в одной группе, очень скоро поняли, что хваленая советская художественная школа, так называемый соцреализм, – лживая туфта, тормозящая развитие подлинного искусства. Ярких бунтарей-одиночек, подобных Ю. Жарких – участнику печально знаменитой «бульдозерной» выставки, «оттепель» быстро подморозила и вышвырнула из страны Советов.
Кругман тоже почувствовал леденящее дыхание режима, когда его пригласили в Большой дом на Литейном и предложили подписать бумагу против Жарких, угрожая в противном случае исключением из училища. Подписи Кругмана «искусствоведы в штатском» не дождались, чем Давид гордится до сих пор. Из училища его, правда, не исключили, но…
Воздух уже был явно отравлен, и потому после защиты дипломной работы Кругман решил смотаться из Ленинграда куда подальше и выбрал направление в далекую и неведомую Киргизию.
Он начал свою работу преподавателем Фрунзенского художественного училища (тогда-то мы с ним и познакомились) и сразу же завоевал симпатии студентов и молодых коллег тем, что рассказывал, показывал и делал вещи, о которых большинство из них не имело представления. Даже Пикассо и Шагал были для учебных программ того времени весьма сомнительными фигурами. А Кругман вводил студентов в мир Фернана Леже и Анри Матисса, Генри Мура и Жоржа Брака, Пауля Клее и Хуана Миро, Амедео Модильяни и Сальвадора Дали, в мир русских авангардистов – Казимира Малевича и Василия Кандинского, Эль Лисицкого и Александра Родченко, Роберта Фалька, Владимира Татлина, Павла Филонова и многих других. Он знакомил молодежь с такими понятиями, как художественное проектирование и промышленный дизайн. Он своими руками показывал учащимся, что материалом для художественного творчества могут служить не только краски и холсты, но и самые неожиданные материалы, любые окружающие нас предметы. Например, он со студентами делал художественные композиции из… теста для киргизских лепешек, а потом запекал их и угощали лепешечными фантазиями своих вечно голодных товарищей. То был хлеб и для души, и для желудка.
Чтобы не быть голословным, молодой преподаватель на добровольных началах создал художественный проект студенческого кафе в училище и вместе со студентами воплотил его в жизнь. В создании интерьера кафе молодой преподаватель с большой фантазией использовал простые и доступные материалы, некоторые из них буквально валялись под ногами. Например, горная речная галька, которой очень много в Киргизии, дерево и гипс, кожа и толстая скрученная веревка – ею киргизы арканят лошадей. Студенческое кафе художественного училища стало сенсацией города Фрунзе, и восторженная молва о нем быстро облетела все студенческие общежития. А вот высокому культурному начальству такая активность нового преподавателя из Ленинграда с подозрительной фамилией Кругман очень не нравилась. Его вызывали в Министерство культуры, чтобы выразить свое «фэ», прорабатывали на педсоветах и профсоюзных собраниях. А однажды группа местных титулованных художников пришла в училище, посмотрела творческие композиции его студентов – смелые, ярко-игровые, веселые – и вместо того, чтобы поощрить художественный поиск, новизну и свежесть работы Кругмана с молодежью, лишь издевательски и высокомерно посмеялась над ним. С тех пор, считает Давид, между ним и местным художественным истеблишментом началось непримиримое противостояние, которое неослабно продолжалось все 20 лет жизни и работы художника в Киргизии.
Но энтузиазм, творческая воля и уверенность в своей правоте были так сильны в Кругмане, что никакие козни «мэтров» и чиновников от искусства не могли остановить его. Хотя попортить ему нервов и здоровья они успели предостаточно. Мало того, что Давида под разными предлогами не принимали в члены Союза художников. Высокопоставленные коллеги где могли и как могли портили ему кровь, вставляли палки в колеса всех его начинаний. Много тому было причин. И элементарная цеховая зависть к талантливому, энергичному, непохожему на них, независимому человеку.

Александр БАРШАЙ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».