В конце 1960-х на волне национальной гордости, охватившей российских евреев после Шестидневной войны, мы с женой вместе с группой наших друзей пытались изучать иврит. Помнится, тогда в ходу был самоучитель Шломо Кодэша, распространявшийся в ксероксных копиях. Мы шли по нему, а вдобавок ходили к учителю, старому еврейскому театральному критику, знававшему Михоэлса и радостно и бесплатно преподававшему молодежи «святой язык».
Был он человек экспансивный и, пытаясь объяснить нам, москвичам, фрикативные звуки, так легко дававшееся южанам нечто среднее между «х» и «г», кричал: «Вот этот бык (он имел в виду Брежнева), он правильно произносит. А у вас испорченное московское произношение». Словом, весело было. Но веселье это продолжалось недолго. Постепенно наши ивритские страсти заслонялись другими языковыми поползновениями и прежде всего необходимостью изучать английский. Читать на иврите было невозможно из-за отсутствия в неучебных текстах огласовки, говорить не с кем… Словом, прекратилось, хотя какие-то слова остались в памяти, и годы спустя, приезжая в Израиль, я порой улавливал в скороговорке сабр нечто знакомое.
Не понимал я только одного: как из библейского «кодэш лошн», употреблявшегося в Библии, молитвах и раввинских респонсах, родился современный бытовой язык. Разумеется, я знал о деятельности Элиэзера Бен-Иегуды, этого «отца современного иврита», отринувшего свое родовое идишское имя Лейзер-Ицхок Перельман ради гордого библейского Бен-Иегуда – «сын еврея».
Наш самоучитель начинался со слов «иегуда ломэйд иврит» – «еврей изучает иврит», что было трансформацией девиза Бен-Иегуды «Еврей говорит на иврите». Его семья была в 1880-е гг. первым еврейским домом в Палестине, где говорили только на иврите, а его старший сын Бен-Цион – первым ребенком – носителем иврита как родного языка спустя более тысячи лет после прекращения его разговорной функции.
Одним из достижений Бен-Иегуды стало создание Комитета языка иврит, превратившегося затем в Академию иврита. Этот Комитет устанавливал единые правила грамматики и произношения, а также определял, какие новые слова войдут в язык.
Все это я знал, и все же многое в этой лингвистической саге мне оставалось непонятным.
Чудным субботним утром мы сидели за долгим завтраком в Хайфе, в доме моего друга юности – израильского компьютерщика и его жены – сабры, преподавателя ТАНАХа. Со мной мой друг разговаривал по-русски, а с женой – на иврите, и музыка этих двух столь непохожих друг на друга языков витала над нашим субботним столом. В какой-то момент супруги заговорили о счетах за электричество, я понял это, уловив знакомые слова «Хеврат хашмаль» – «Электрическая компания». И пока мои друзья бурно обсуждали волнующую проблему, я задумался над филологической странностью этого словосочетания. Ну, что касается слова «хеврат», то я мог легко себе представить, что оно и в Библии имелось. «Шалом хавэрим» – кто ж, хоть раз побывав в Израиле, не знает этого словосочетания: «Привет, товарищи». Хавэр – друг, товарищ. Хевра – общество, компания, фирма. А если потом следует еще одно существительное, тогда «хеврат». Да и в русский блатной язык это словечко оказалось занесенным все из того же еврейского источника: хевра – банда, преступная группа. Итак, с хеврат – все понятно. А вот «хашмаль», это-то откуда взялось? Ведь понятия «электричество» не могло быть в библейские времена.
Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».
Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь
© 2015 Еврейская Панорама. Все права защищены.
