В белорусском Мстиславле не осталось тех, кто когда-то дружил или близко общался с Израилем Басовым. Оно и понятно, ведь будущий художник-авангардист родился здесь аж сто лет назад – 7 октября 1918 г. Да и большую часть жизни провел в Минске. Однако местным это нисколько не мешает чтить творчество земляка, искренне гордиться им. Вот-вот на здании районного историко-археологического музея будет в честь юбилея установлена мемориальная доска Басову, пройдет выставка его работ.
Доживи Израиль Матвеевич до наших дней, думается, был бы всему этому рад. К сожалению, при жизни мастера его полотна практически не выставлялись, а о недюжинном таланте сына еврейского народа знал лишь узкий круг «посвященных». В том числе искусствоведы. Не зря легендарная директор Национального художественного музея Беларуси Елена Аладова, обладавшая, по словам современников, невероятной интуицией, на протяжении длительного времени собирала и прятала в музейных фондах картины «антисоветского» художника. Благодаря чему к радости почитателей гения Басова здесь собралась приличная коллекция. Немало способствует все возрастающей популярности творчества уроженца Могилевщины и его сын Матвей – тоже художник.

Из семьи портного
Отмотав пленку времени назад, окажемся в патриархальном Мстиславле начала прошлого века. Обычная еврейская семья. Отец Матвей Мошевич – портной, на всю округу славящийся своими золотыми руками. Мать Мария Григорьевна – добрейшей души женщина, ведущая домашнее хозяйство и воспитывающая сыновей. Старший – Бениамин, младший – Израиль. Разница у мальчишек пять лет, а в детстве, как известно, это целая пропасть. Однако у братьев много общего. Например, желание рисовать.
– Они были близки, пока отец в 1968 г. не показал брату свои эксперименты, – рассказал Матвей Басов. – Дядя Беня очень ценил папины ранние этюды под «малых голландцев» и не смог принять то, что тогда увидел. Ссора вышла бурной. Его талантливый брат вдруг стал «формалистом»! Холодок, который после этого появился между ними, остался на всю жизнь. А в 1996-м, когда готовилась выставка отца в Художественном музее, я приехал в Москву, где выставлялись мои работы, и отважился показать дяде фотографии зрелых холстов отца. «Надо же, мой брат гений», – задумчиво сказал дядя Беня.
Бениамин тоже связал свою жизнь с искусством: со временем переехав из Беларуси в Россию, он прославился как книжный иллюстратор и график. Старшему брату вообще давалось все на порядок легче, чем младшему. В юности он без особых проблем поступил в Витебский художественный техникум, а затем и в Суриковский институт. Израиль же после окончания еврейской школы в Мстиславле, как водится, попытался пойти по стопам обожаемого Бени. Не получилось. В художественный техникум в Витебске из-за провала на вступительном экзамене по русскому языку его не зачислили. Наверное, было обидно. Поддержала семья и… вера.
– С благоговением вспоминаю мою бабушку, – делился с журналистами Матвей Израилевич. – Она соблюдала кашрут, все еврейские традиции... Большинство населения Мстиславля тогда составляли евреи. После войны многое изменилось в жизни тех, кто выжил и вернулся в родные края. Евреи лишились своих школ, изданий, театров, синагог, своего языка, своего искусства. Мацу к Пасхе выпекали тайно, как тайно соблюдали свои обычаи. Но бабушка все равно следовала им. Она знала Тору и рассказывала мне о еврейской религии и законах Божьих, о древней истории еврейского народа, который дал миру Библию…
Если так Мария Григорьевна влияла на внука, то представляете, как на сыновей? И Бениамин, и Израиль росли религиозными, а также окруженными любовью и вниманием детьми. Заботливая рука еврейской мамы чувствовалась буквально во всем. К примеру, Израиль – заметьте, посвятивший свою жизнь живописи, а не музыке – профессионально играл на скрипке, балалайке и аккордеоне.

Прерванный путь
Дальнейшие попытки Израиля Басова учиться и реализовываться в избранном деле оборвала война. Он вспоминал, что, когда люди покидали горящий Мстиславль, немцы, проезжавшие мимо на мотоциклах, не стреляли, а, напротив, поторапливали: «Евреи, уходите!»
Было всякое. И эвакуация в узбекский Янгиюль, и служба в трудовой армии под Москвой, и бомбежки, и голод… Пройдя через все это, художник уже не мог создавать на полотнах легкие «порхающие» сюжеты. Впрочем, его картины никогда не подпадали под какие-либо определения. Они самобытны.
Это заметили и в столице. После войны Израиль поступил в Минское художественное училище, где преподавали Цвирко, Ахремчик, Лившиц. Впрочем, в учебе у Басова не все складывалось гладко. Так, с последнего курса его пытались исключить за «космополитизм». Приказ об отчислении был готов, но сотрудник НКВД, прибывший на собрание, почему-то...

Ольга СМОЛЯКОВА

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь