«Ведь седьмое ноября – красный день календаря» – этот стишок мы знали с детства. В школе нам объяснили, что главный государственный праздник – годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. И его отмечают по новому стилю в ноябре, хотя рабочие во главе с Лениным победили буржуев 26 октября 1917 г. по старому стилю. Взрослыми нас вынуждали в осеннюю слякоть выходить по разнарядкам на демонстрацию и вопить «ура» перед трибунами, где отбывали вахту престарелые вожди. Намного приятнее было праздновать Новый год в домашнем уюте или солнечный Первомай на улице.

«В воздухе пахнет грозой»
Все начиналось не так, как в фильме, где паренек с Нарвской заставы распевал о нависших над городом тучах. Да, напряжение в Питере и по всей России к осени 1917-го достигло критической фазы. Четвертый год тянулась мировая война, солдаты жаждали мира, российская армия разваливалась. Помещики по-прежнему владели лучшей землей, которую из-за войны некому было обрабатывать, на страну надвигался голод. Промышленность пришла в упадок, участились забастовки, и росла безработица. Временное правительство не выполняло своих обещаний народу, стремительно теряя репутацию и доверие во всех слоях общества. В стране нарастало массовое разочарование, нетерпение и озлобленность.
Между тем параллельно правительству Керенского стихийно возникла сеть нелегитимных органов власти. Эту парадоксальную ситуацию Ленин оценил как «двоевластие», а Троцкий еще точнее – как «двоебезвластие». Ультралевые радикалы максимально использовали ее для внедрения в советы, фабзавкомы, армию и рабочие дружины. Причем большевики преуспели в этом гораздо больше, чем либералы и умеренные социалисты, укрепляя свои позиции по мере обострения политического кризиса. Они рвались к власти любой ценой, цинично пренебрегая всеми нормами и ценностями западной цивилизации.
Перед демократическими силами России вновь встал ключевой вопрос «Что делать?», выдвинутый еще Н. Чернышевским. После свержения царизма в стране сложилась уникальная возможность создать подлинно правовое государство на основе принципов свободы и равенства. Для этого нужно было заключить справедливый сепаратный мир с Германией и Австро-Венгрией, всенародно избрать новые органы власти и осуществить насущные прогрессивные реформы. С целью создания законодательной базы этих преобразований было созвано Демократическое совещание из представителей общественно-политических организаций, призванное подготовить выборы в Учредительное собрание для выработки республиканской конституции. Однако сторонники Ленина, оставшиеся политическими маргиналами в явном меньшинстве, отвергли конструктивное честное сотрудничество с демократами и взяли курс на скрытую подготовку вооруженного восстания.

«Кто виноват?»
Заглавие романа А. Герцена стало сакраментальным вопросом для тех, кто искал причины неожиданного триумфа Октября. Понятно, почему кадет П. Милюков, меньшевик Ф. Дан и большевик Л. Троцкий в своих опусах о русской революции дали на него противоположные ответы. Гораздо труднее объяснить маниакальную настырность сторонников версии о «жидомасонских» истоках большевистской победы. Попытки обвинить евреев в росте революционного движения в России были и до появления в 1903 г. фальшивки «Протоколы сионских мудрецов». Последующие события укрепили убежденность юдофобов в том, что главные беды в стране проистекают из «иудеомасонского заговора» против христианского мира с целью установления господства еврейства посредством пропаганды, подкупа черни и прессы, развала экономики и политических переворотов. При этом апологеты подобных взглядов Д. Иловайский, И. Ильин, П. Крушеван, Г. Форд и прочие ссылались на непомерно большое число лиц с еврейскими корнями среди социалистов и коммунистов.
Доля правды в том была. В силу унизительной сегрегации при царизме часть еврейства, вырвавшись из черты оседлости, прониклась свободолюбием и примкнула к протестным организациям. В начале ХХ в. доля евреев в революционных партиях колебался от 15% до трети, значительно превышая долю еврейского населения в стране, но при этом составляя лишь малую толику всей его численности. Сионист Владимир Жаботинский, в принципе возражая против участия евреев в русской революции, в то же время полагал, что еврейская кровь на баррикадах лилась «по собственной воле еврейского народа... Но воля народа не всегда ведет к его благу, ибо он не всегда способен верно учесть объективные шансы за и против себя». Напротив, бундовец Роман Абрамович (Рейн) считал, что «только полное закрепление побед революции и решительная демократизация всей жизни страны может навсегда положить конец угнетению еврейского народа в России и обеспечить ему национальное самоуправление. Вот почему еврейские трудящиеся не только как граждане свободной России, но и как евреи, кровно заинтересованы в дальнейшем укреплении революции».
После свержения самодержавия фактическая эмансипация российского еврейства привела множество его представителей в ряды активных участников общественной деятельности и лидеров партий. Из 159 политэмигрантов, вернувшихся в Россию через Германию, 99 были евреями. В политической элите России лица иудейского происхождения составили более 300 человек (10%). Во ВЦИК Советов каждый пятый оказался евреем. Среди них – оппоненты большевизма эсер Абрам Гоц, меньшевики Марк Либер (Гольдман) и Федор Дан (Гурвич), члены руководства кадетов Максим Винавер и Иосиф Гессен. В ЦК партии меньшевиков евреями оказались около половины членов, а у большевиков и эсеров – до одной трети. Ближайшими соратниками Ленина в этот период стали: Лев Троцкий (Лейба Бронштейн) – самый популярный оратор среди солдат и матросов, председатель Петросовета, руководитель фракции большевиков в Предпарламенте; Григорий Зиновьев (Евсей Радомысльский) – член ЦК РСДРП(б), журналист и пропагандист; Лев Каменев (Розенфельд ) – крещеный еврей по отцу, член ЦК, литератор; Яков Свердлов – руководитель секретариата ЦК; Григорий Сокольников (Гирш Бриллиант) – член ЦК и ВЦИК Советов, лидер московских большевиков; Юрий Стеклов (Овсий Нахамкис) – редактор газет «Известия» и «Новая жизнь», член исполкома Петросовета. Летом 1917 г. на еврейском митинге историк Шимон Дубнов сказал о них: «И из нашей среды вышло несколько демагогов, присоединившихся к героям улицы и пророкам захвата. Они выступают под русскими псевдонимами, стыдясь своего еврейского происхождения... но скорее псевдонимами являются их еврейские имена: в нашем народе они корней не имеют». А 20 сентября он отмечает в дневнике: «В хвостах у лавок зловещие разговоры о том, что все зло от жидов, богатеющих от войны и народных бедствий, что евреи захватили власть в городских думах и правительственных учреждениях»...

Давид ШИМАНОВСКИЙ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь