Переводчица и писательница Елена Костюкович – культовая персона в литературном сообществе, человек, открывший русскоязычному читателю мир итальянского писателя Умберто Эко. Тридцать лет назад Елена сделала перевод на русский одной из величайших книг ХХ века «Имя розы», на долгие годы став переводчиком романов Эко. Сегодня с Еленой Костюкович мы говорим уже не только о переводах, но и о написанных ею книгах: огромном красочном фолианте «Еда. Итальянское счастье» и детективном романе «Цвингер», основанном на реальных событиях из истории ее семьи.

– Елена Александровна, впервые в жизни я беру интервью у своей однофамилицы. Понятно, что я просто не могу не задать вам вопрос о вашей фамилии…

– Когда в паспортах еще была графа «национальность», у меня было написано, что я белоруска. Мой отец родом из Беларуси. И хотя он рано ушел из семьи, и я никогда его не видела, но его фамилия дала мне возможность в советское время жить более или менее спокойно и не афишировать мамину фамилию Рабинович. Будучи Костюкович, я была, к примеру, принята в Московский государственный университет без лишних разговоров.

Моей семьей стала семья мамы. С одной стороны, это были архитекторы и юристы из Киева, с другой – житомирская ветвь деда Леонида Рабиновича-Волынского, в которой все были склонны к изобразительному искусству.

После войны мой дедушка Леонид Рабинович под псевдонимом Волынский написал книги об импрессионизме и Ван Гоге, но главная его книга – «Семь дней» – была о спасении Дрезденской картинной галереи. Дедушка был художником и во время войны занимался маскировкой (рисовал макеты зданий, чтобы их бомбили с воздуха). Когда Советская армия вошла в Дрезден, почему-то только он задался вопросом: куда делись картины? А картин в разбомбленном дворце Цвингер не было. Дедушка с пятью солдатами стал мотаться по всей Саксонии и разыскивать картины. И нашел их в затопленной штольне… Я выросла с рассказами об этом, и непонятно, зачем мне было много лет спустя переписывать эту историю в своем романе «Цвингер». Но моя книга совсем не об этом. А о том, что было недоговорено им: куда исчезла часть картин, например. «Цвингер» в итальянском переводе носит название Sette notti («Семь ночей»): это такая своеобразная игра с названием книги моего деда «Семь дней» и отсыл читателя к ней.

– Насколько семья определила то, кем вы стали?

– Мне кажется, меня полностью определила семья. Растила меня бабушка, сумевшая передать мне все хорошее от всех предков и родственников. (Она нарисовала феноменальное генеалогическое древо до седьмого колена, которое я сохранила до сих пор.) Это она вложила в меня главную мысль: единственное важное – это культура и хорошее поведение. Надо самой сделать что-то важное в жизни и не тратить время впустую. Я помню, она умела не тратить минуты жизни зря – она читала книги, даже стоя в очередях. И я так делала.

– Какие книги детства вы вспоминаете?

– Телевизора в детстве у меня не было, а были только книги. Самая важная, определившая меня – «Дорога уходит в даль» Александры Бруштейн о вильнюсском детстве девочки, в которой все события начала ХХ в. описаны от лица ребенка. Это было спокойное, длинное чтение. А я очень любила толстые книги, которые не заканчивались. Эпопею про трех мушкетеров я полюбила, когда получила еще четыре здоровенные книги продолжения. Говорят: «Ах, как вы читаете толстые книги?» А как вы смотрите сериалы – я тоже не понимаю! Я читала книги и поедала соевые батончики – ничего вкуснее с тех пор я не пробовала.

– Книгой, во многом определившей вашу судьбу, стал роман Умберто Эко «Имя розы». Какой была первая встреча с ней?

– Это были брежневские времена. Иностранная литература проникала к нам по капельке, и большинство книг сразу поступало в спецхран, где они запирались под ключ. На каждой стояла цензорская печать, означавшая, что книгу нельзя читать никому, кроме тех, кому дозволено ее читать в профессиональных целях. Окончив отделение итальянистики филфака МГУ, я работала в Библиотеке иностранной литературы, и моей профессией было читать запрещенные книги и научно анализировать их вред. Мы залезали в спецхран и читали эти книги запоем. Там я нашла «Имя розы».

Меня удивило то, что роман этот был о запрещенной книге и действие его происходило тоже в спецхране. Там же я начала переводить. Перевела с азартом, который свойственен возрасту, в Италии называемому «возрастом осла»: мне было 22 года. Это было не сопоставимое ни с чем нахальство! Оказалось, что в русском языке не было аналогов католических молитв и ритуалов, описанных в книге, не было названий церковных служб, на которые дробится роман «Имя розы». Все эти слова нужно было изобрести.

Все цитаты древнеримских авторов и отцов Церкви я сверяла по «Патрологии Миня» – здоровенной антологии, томов под 90. Поиск цитаты шел по ключевому слову, потом нужно было брать индекс (три-четыре тома), находить там слово с номерами страниц и ползать в поиске по томам (справочник очень милосердно стоял у самого пола). Жизнь моя проходила на четвереньках в пыли около стеллажа с патрологией. Вы не можете себе представить всю эту ужасную пыльную жизнь обезумевшего переводчика, который почему-то хочет эту книгу перевести непонятно для кого! Без возможности издать, ведь книга была запрещена из-за фразы о Праге 1968-го г. и вводе советских войск. Только в 22 года можно было за такой перевод ухватиться! Зато у меня было время текст чистить и лакировать – я ведь не собиралась его печатать, кроме как на печатной машинке, будучи уверенной, что книга пойдет в самиздат.

– Сколько лет прошло между переводом романом и его публикацией?

– Я закончила переводить роман в 1985 г. Потом наступила перестройка, и в августе 1988 г. перевод впервые опубликовал журнал «Иностранная литература» благодаря личной смелости Чингиза Айтматова. На 20-ю годовщину ввода советских войск в Прагу народ вышел на демонстрацию, неся в руках «Имя розы»», поскольку в ней были первые напечатанные в советском издании критические слова о событиях в Чехословакии.

Вскоре книга вышла в издательстве «Книжная палата» совершенно легально. Умберто Эко получил очень большой гонорар, ведь тираж перевода составил 1,2 млн копий. И меня пригласили в Италию познакомиться с ним лично.

– Вы ехали на встречу с писателем или в эмиграцию?

– Вышло так, что, приехав в Италию, я с первой секунды поняла, что это моя жизнь. Поначалу из-за климата (там всегда тепло). Потом я встретила мужчину, с которым хотела жить в одной стране. Оказалось, что вся моя судьба была предопределена тем днем, когда я попала в итальянскую группу университета.

– Вы – эксклюзивный переводчик Эко на русский язык?

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь