Ноябрь 30, 2016 – 29 Heshvan 5777
Свидетель на Страшном суде

image

К 500-летию со дня смерти великого художника  

9 августа 2016 г. исполнилось 500 лет со дня смерти Иеронима Босха. Никто не знает, когда он родился, но предполагают, что в 1450 г., в голландском городе Хертогенбос, в «Лесу Герцога». Или лет на пять позже. Значит, прожил Босх лет 60–66. Вроде бы не выезжая из родного города. Умер в эпидемию, от болезни, похожей на чуму.
Отпели и похоронили его на средства элитарного и могущественного Братства Богоматери, в которое Босх был принят в 1488 г. Финансовый отчет о похоронах сохранился. Босх был, кстати, единственным художником в этом братстве, половину членов которого составляли священники, часто совмещавшие эту должность с должностью нотариуса или судьи.
Большинство работ Босха до нас не дошло.
К юбилею мастера Северо-Брабантский музей Хертогенбоса приурочил большую выставку «Иероним Босх – видения гения», открывшуюся в феврале и закончившую свою работу в мае нынешнего года. Картины для этой выставки свезли со всего мира. На родине Босха, в Хертогенбосе, нет ни одного его оригинала.
В 2010 г. стартовал проект, в рамках которого международной группой специалистов были проведены новое исследование и реставрация некоторых картин мастера. Отчет о проекте опубликован в прекрасно иллюстрированной книге страниц на 800. В частности, исследователи пришли к выводу (на мой взгляд – ошибочному), что хранящийся в Брюгге триптих «Страшный суд» (1495–1505) написан самим Босхом, а не представителем его школы, как предполагалось ранее. Таким образом, в Бельгии стало одним оригиналом Босха больше. Между тем знаменитая мадридская картина «Семь смертных грехов» не признавалась участниками проекта работой Босха. То есть в Испании стало как бы одной картиной Босха меньше, на что смертельно обиделись испанские босховеды и не отправили на выставку в Хертогенбос уже упакованную картину последователя Босха «Искушение святого Антония». Ту, где Антоний сидит на корточках как бы в дупле и смотрит на протекающий прямо перед его носом ручеек. А из ручейка на него пялится ужасное лицо.
Следует, возможно, упомянуть, что в Испании долгое время считали Босха испанцем. Это не удивительно – многие православные в России до сих пор считают Иисуса Христа, Богородицу и апостолов – русскими. Попробуйте убедить их в том, что все они – евреи…

Паломничество
Я многому научился у Босха и многим ему обязан. Он помог мне пережить тяжкий гнет советчины. Глядя на уродов и чудовищ на репродукциях его картин в купленном в «Доме книги» на Калининском проспекте каталоге, я узнавал в них не только высших и средних партийных руководителей моей «социалистической родины», но и обычных верных режиму граждан «нерушимого СССР», позже так позорно развалившегося. Поэтому посетить эту выставку было для меня делом чести. И, хотя хвори одолели и безденежье замучило, я в Хертогенбос все-таки съездил. Совершил паломничество…
И вот передо мной картины Иеронима Босха. Не в книжке. Не на бумаге. Настоящие, в живых, таких проникновенных красках. Сбылась моя детская мечта.
У первой выставленной картины – «Корабля дураков» из Лувра – толпилось человек тридцать. Они служили как бы невольным продолжением корабля. Мне не захотелось присоединяться к этой компании. Поэтому я, как всегда в таких случаях, начал осмотр выставки с середины экспозиции.
«Видения гения» помещались в шести затемненных помещениях. Слово «видения» к картинам Босха, кстати, никак не подходит. Так же как и слово «фантазия». Босх был рационален и расчетлив. И живописал и рисовал так, как будто он все, что попадало на его картины, видел собственными глазами. С властью и убежденностью очевидца. Пророка. Босх – свидетель, а не визионер, наглотавшийся ЛСД. Свидетель на суде. На Страшном суде.
Все картины на выставке – и живопись, и графика – спрятаны под толстыми стеклами, вроде как в саркофагах. Шесть помещений соответствовали шести тематическим разделам выставки: «Зеркало жизни», «Иеронимус Босх в Хертогенбосе», «Жизнь Христа», «Босх-рисовальщик», «Святые», «Конец времен».
Вокруг знаменитого мадридского триптиха зрелого Босха «Стог сена», или, как его еще называют, «Воз сена» (1510–1516), так наглядно демонстрирующего безумие людской расы, толпились посетители, как бы дополняя собой толпу штурмующих стог персонажей Босха. А с другой стороны этой большой работы – у двух разрозненных половинок картины «Блудный сын» (альтернативные названия – «Бродяга», «Бездомный», «Странник»), никого не было. Некоторые считают эту картину работой «мастерской». Мне же она показалось цельной, плотной, драматичной – настоящим шедевром великого мастера.

«Блудный сын»
Худой, изможденный, седой старик в рванине и с плетеным коробом за плечами идет по дороге, оглядывается на что-то, отбивается палкой с утолщением на конце от ощерившегося пса. Религиозные интерпретаторы считают – от «адского пса», приписывая бродяге крепкую веру в Христа, представленную увесистой палкой. Нет, нет, у бедняги в сердце ни сильной веры, ни надежды. Лицо его выражает скорбь, усталость, давнюю тоску. Позади него пейзаж с виселицей и колесом. Три грабителя грабят свою несчастную полураздетую жертву, которую привязали к дереву. Слева от него танцуют под волынку крестьянин и крестьянка. Справа – валяются останки мертвой лошади. Впереди – мостик с шаткими перилами, перекинутый через речку.
Никто его не ждет. Никто ему не поможет. Он один. И единственное, что он может, – это идти, идти, идти вперед, убегая от колес и виселиц, от собак и грабителей, от самого себя и от безумного мира…
Трудно представить себе лучшую – отчаянно реалистическую и возвышенно символическую – картину жизненного пути человека на Земле. Любого человека, не только старика-нищеброда.
Потому что прах мы, из праха созданы и в прах уходим. И как ни пытаемся мы обмануть себя, защититься от ужаса жизни – заводим семью, делаем карьеру, копим деньгу, покупаем недвижимость, одурманиваем себя верой и суевериями, подхалимничаем или властвуем, – страшная правда то и дело показывает нам свои железные зубы, и вот уже мы уволены, разорены, обмануты, оклеветаны, посажены в тюрьму, выкинуты на улицу. Никому не нужные, нищие, больные, бредем мы по дороге жизни, а вокруг нас ужас и смерть.
Хотя я жил сравнительно благополучно – и меня жизнь ставила, и не раз, в положение этого бродяги на картине. И не давала мне никакой палки-выручалочки для защиты от адских псов.
Целью Босха было создание назидательной картины, толкающей человека на путь христианского самосовершенствования. Босх – моралист-католик как бы утверждал, что отверженным всеми странствующим нищим становится грешник, всю жизнь потративший на добывание «сена». И одиночество, и отчаяние, и нищета, и насилие – следствия неправильно прожитой жизни, а не имманентно ей присущие качества. И хотя Те часы показывают половину двенадцатого, есть еще время вернуться к Небесному Отцу.
Но я не верю в это. Мой опыт свидетельствует о другом. Жизнь именно такова, какой ее изобразил Босх на этой картине. На обеих ее сторонах.

«Иоанн Креститель в пустыне»
От «Блудного сына» перешел к «Иоанну Крестителю в пустыне» (1490–1495).
Эта обрезанная сверху и снизу картина составляла когда-то пару «Святому Иоанну на Патмосе» на большом алтаре Девы Марии, изготовленном несколькими мастерами для капеллы Братства Богородицы в соборе Святого Иоанна. В этой капелле или рядом с ней, на улице, в августе 1516 г. похоронили Босха. Позже этот алтарь, так же как и другие алтари (а их было больше пятидесяти), из собора исчез, а «Иоанн Креститель в пустыне» объявился в Испании, где и хранится до сих пор в музее Фонда Ласаро Галдиано.
Босой, углубленный в мысли, печальный, традиционно гривастый и бородатый Креститель в роскошном красном одеянии полусидит-полулежит на августовской травке, подперев голову левой рукой, локоть которой покоится на невысокой каменной или земляной платформе. Правая рука Крестителя указывает на белую овечку – символ Иисуса Христа, «агнца божия».
Рядом с овечкой из вертикальной стенки платформы вылезает похожий на фигурку человека корень. По интерпретации некоторых исследователей – это «Ессеев корень» (упомянутый в 11-й главе Книги пророка Исайи). Справа от лежащего Крестителя – странное, явно неизвестное науке растение с большими плодами, напоминающими гранаты. Из дырки в шарообразном белесом плоде этого растения, как из кормушки, смелая птичка таскает семена или ягоды. Еще одна птица сидит наверху, на другом шаре, из которого что-то льется или сыпется. Третья клюет семечки из раскрывшегося плода или бутона прямо перед носом у святого. Слева к ней подползает неприятное насекомое или маленький монстр, которого некоторые исследователи почему-то принимают за мертвую птицу и даже строят на этом заблуждении весьма сомнительные теории. Растение это – то ли зловещее, то ли, наоборот, чудесное – из райского, Эдемского сада Босха.
Иоанн Креститель живет, однако, в мире, в котором свершилось и грехопадение, и проклятие, и изгнание из рая. Но цветочки райские кое-где уцелели, и один из них вырос рядом с задумавшимся пророком. Такой же цветок рос и увял и рядом со святым Иеронимом на картине Босха «Молящийся святой Иероним» (1485–1495), и создатель Вульгаты и крестивший Спасителя Иоанн – не обращают на его плоды никакого внимания, они глубоко погружены в молитву.
На лиссабонском «Искушении святого Антония» в таком оставшемся от райских времен плоде, как в доме, скрывается целая стая демонов различного вида. В частности – голый чертяка с саблей, который сидит в висящей корзине, и лошадиный череп в зеленом облачении, играющий на арфе, восседающий на мутированной черепахе в симпатичных туфельках (на центральной части слева, внизу). Значит, бывший райский плод у Босха вполне может стать вместилищем демонических сил.
За Иоанном Крестителем простирается «пустыня», замечательно нарисованный Босхом европейский ландшафт. Покрытые лесом пологие горы синеют вдали… Лес. Лужайка. Ручеек. Один медведь дерет косулю. Другой спит. Третий – на дерево лезет. Недалеко – еще одна косуля. И еще одна. Аист. То ли вепрь, то ли дикобраз. Птицы летают. Лето идет к концу…
Идиллия? Да, если бы не две странные скалы слева и справа.
Левая похожа на развалины огромного «дома», из которого торчит что-то вроде горлышка бутылки, поддерживаемого деревом. Правая похожа на «початок», по которому карабкается обезьяна. Это что такое?
И опять ответ можно найти на левой створке «Стога сена» (скала под роем падших ангелов) и на висящей тоже неподалеку превосходной копии левой створки «Сада наслаждений» и также копии, но уже не такой хорошей, его центральной части.
«Странные скалы» на картине «Иоанн Креститель в пустыне» – это, безусловно, райские скалы, только потерявшие со временем свою свежесть, свои краски, свою чудесность, божественность и частично разрушившиеся.
Где же лежит босховский Креститель?
В бывшем раю, оставленном и Богом, и людьми, которые своим непослушанием не только уничтожили свою первоначальную полубожественную природу, но и погубили вечно зеленый и вечно плодоносящий сад.
О чем он думает? О судьбе Христа? О суетном человечестве, которое ждет Страшный суд? Или о собственной голове, которую скоро отрубят по прихоти сексапильной танцовщицы?
Нет, нет, все это прожито и давно забыто. Старо и более не актуально.
Он думает о будущем, о нас с вами, дорогие читатели. А мы – смотрим на него, и, так и не сумев разобраться в нас самих, думаем о тех, которые придут после нас.

Игорь ШЕСТКОВ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети