В компании русскоязычных израильтян говорили о современной ивритской литературе. Я сказал, что мне представляется наиболее значительным явлением этой литературы Меир Шалев, которого я читал в переводах на русский Р. Нудельмана и А. Фурман, но как он воспринимается на иврите, не знаю. Ведь переводчик, по моему мнению, не просто посредник между автором и иноязычным читателем. Он в определенной мере – соавтор. На что находящаяся в этой компании переводчица, прожившая в Израиле 40 лет и владеющая ивритом как родным языком, сказала, что, по ее мнению, самым интересным и популярным, особенно среди молодежи, писателем является Этгар Керет.
Я читал его короткие рассказы – он работает именно в этом жанре, возродив интерес к нему израильской читающей публики. Читал в переводах Линор Горалик, которая считает, что «он – бесспорный кумир израильской молодежи 1990-х – начала 2000-х годов». «Доказательством популярности Керета являются многочисленные попытки молодых литераторов имитировать его авторский стиль», – добавляет Горалик.
Этот 48-летний писатель удостоен всевозможных литературных премий и наград. Его книги переведены на 20 языков, а в Израиле стали бестселлерами и распродаются в количестве более чем 40 тыс. экземпляров, что очень много для Израиля. Более того, ведущая газета «Едиот ахронот» назвала книгу Керета «Лагерь Киссинджера» в числе 50 самых значительных произведений ивритской литературы за все время ее существования.
Все это тем более интересно, что критика определяет творчество Этгара Керета как постмодернистское, зачастую основанное на абсурде и иронии. Рассказчик нередко находится в позиции стороннего наблюдателя, наивного ребенка, неудачника. Часто мир его произведений одновременно фантастичен и повседневно-банален.
Учитывая все это, мы не могли не представить на суд читателей «ЕП» несколько рассказов Этгара Керета в переводе Линор Горалик.

М. Р.

Дырка в стене

На бульваре Бернадот, прямо рядом с автовокзалом, есть дырка в стене. Когда-то там был банкомат, но он, кажется, поломался, или им просто не пользовались; туда приехал пикап с людьми из банка, они забрали банкомат и так и не вернули.
Однажды кто-то сказал Уди, что если в эту дырку прокричать желание, то оно исполнится, но Уди не очень-то поверил. Если честно, то однажды, возвращаясь вечером из кино, он крикнул в дырку, что хочет, чтобы Дафна Римельт в него влюбилась, – но ничего не произошло. А в другой раз, чувствуя себя очень одиноким, он заорал в дырку, что хочет себе ангела в друзья, и ангел действительно появился, но другом он для Уди не стал и всегда исчезал, когда в нем действительно возникала нужда. Ангел этот был худым, сутулым и всегда ходил в дождевике, чтобы никто не видел крыльев. Прохожие были уверены, что он горбун. Изредка, когда они с Уди оставались одни, ангел снимал плащ и однажды даже позволил Уди потрогать перья на крыльях, но, если в комнате оказывался кто-нибудь еще, он всегда оставался в плаще. Дети Кляйнов как-то раз спросили ангела, что у него под плащом, а он ответил, что там рюкзак с чужими книгами и он боится, что они промокнут. Он вообще все время врал. Он такое Уди рассказывал –сдохнуть можно: о жизни на небе, и как люди оставляют ключи в замке зажигания, когда идут домой спать, и как кошки ничего не боятся и даже не знают слова «брысь». Невесть что придумывал, а потом еще клялся Господом Богом.
Уди ужасно его любил и всегда старался ему верить, даже несколько раз одалживал ему денег, когда было нужно. Ангел же совсем Уди не помогал, только разговаривал, разговаривал, разговаривал, рассказывал свои дурацкие истории. Шесть лет они с Уди были знакомы, и ангел даже стакана для него за это время не вымыл.
Когда Уди проходил курс молодого бойца, ему действительно был нужен кто-нибудь, с кем можно поговорить, но ангел куда-то пропал на два месяца и вернулся с небритой физией, на которой было написано: «Ой, не спрашивай». Ну, Уди и не спрашивал, а в субботу они уселись в одних трусах на крыше и стали грустно греться на солнышке. Уди смотрел на крыши других домов, на спутниковые тарелки, на бойлеры и на небо. Вдруг он понял, что за все эти годы ни единого раза не видел, как ангел летает.
– Может, полетаешь? – сказал Уди. – Глядишь, и настроение улучшится.
– Брось, – сказал ангел, – еще увидят.
– А чё? – сказал Уди. – Совсем чуть-чуть, для меня.
Но ангел только издал горлом мерзкий звук и сплюнул на гудрон крыши смесь слюны с белой мокротой.
– Ну и не надо, – поддразнил его Уди. – Ты небось и летать-то не умеешь.
– Конечно, умею, – рассердился ангел. – Я просто не хочу, чтобы меня заметили.
Они увидели, как с противоположной крыши дети бросили вниз пакет с водой.
– Знаешь, – улыбнулся Уди, – когда я еще был маленьким и тебя не знал, я часто залезал сюда и швырял пакеты в прохожих. Я попадал ими точно в щель между двумя козырьками. – Тут Уди перегнулся через бордюр и показал на зазор между козырьками продуктовой лавочки и обувного магазина. – Люди задирали голову, видели козырек и не понимали, откуда это взялось.
Ангел тоже поднялся и стал смотреть на улицу, он даже открыл рот, чтобы что-то сказать. Тут Уди вдруг легонько толкнул его в спину, и ангел потерял равновесие. Это была просто шутка, Уди не желал ангелу зла, он только хотел заставить его немножко полетать ради смеха. Но ангел пролетел пять этажей, как мешок с картошкой. Застыв от ужаса, Уди смотрел на ангела, лежащего внизу на тротуаре. Тело не двигалось, только крылья слегка трепетали каким-то предсмертным трепетом. И тогда Уди понял, что во всех историях ангела не было ни слова правды и что он вовсе даже не был ангелом, а так, просто врунишкой с крыльями.

Мушмула

«Ну же, Жильбер, пойди поговори с ними. Ты джандарм, они тебя послушаются». Я поставил на стол пустую чашку из-под кофе и принялся шарить под столом ногами, пытаясь найти тапочки. «Бабушка, сколько раз тебе объяснять? Я не джа... полицейский, я солдат, сольда, я для них не власть, с чего им меня слушаться?» – «А с того, что ты высокий, как небоскреб, и у тебя одежда, как у джандарма...» – «Сольда, ба». «Хорошо, хорошо, сольда, какая разница? Пойди к ним с твоей пистола и скажи, что если они не прекратят лазить на нашу мушмулу, ты их постреляешь, что угодно, главное, чтобы они перестали лазить к нам во двор...» Бабушкины выцветшие глаза увлажнились и налились кровью – она действительно ненавидела этих детей. Старушка слегка рехнулась, но я уважаю старших, и поэтому я согласился. Вечером я услышал, как дети лазают по мушмуле, натянул шорты и майку и сказал бабушке, что пойду поговорю с ними. «Нет, – сказала бабушка и встала в дверном проеме, держа в руках мою отутюженную парадную форму. – Ты не пойдешь к ним в таком виде. Надень юниформ». – «Прекрати, ба», – сказал я и попытался ее обойти. Она упрямо облокотилась на косяк, держа мою форму на вытянутых руках. «Юниформ», – приказала она.
Я спускался по лестнице, а она плелась у меня за спиной. Я не знал, куда деться от стыда, я был разряжен, как стойкий оловянный солдатик, даже от повязки на рукаве она не дала мне увильнуть. «Жильбер, ты забыл вот что», – тихо продребезжала она и протянула мне мой «узи», снятый с предохранителя, с обоймой внутри. Если бы командир сейчас увидел ее с этим «узи» в руках, мне бы влепили две недели без отпуска. Я выхватил у нее автомат, вынул обойму и осторожно перевел затвор в нейтральное положение. Из патронника выкатился патрон и упал в траву. «Ненормальная, ты зачем мне автомат принесла? Это же просто дети!» Я вернул ей оружие, она упрямо сунула его мне обратно. «Это не дети, это животные!» – припечатала она. «Хорошо, хорошо, ба, я возьму ружье. – Я страдальчески вздохнул и поцеловал ее в щеку. – А теперь иди в дом». – «О, мон пти джандарм!» – восторженно всплеснула руками бабушка. Окрыленная своей маленькой победой, она поковыляла вверх по лестнице. «Сольда!» – крикнул я ей вслед. Я не какой-нибудь гребаный полицейский. Потом я спустился вниз.
Дети в кроне мушмулы продолжали шуметь и ломать ветки. Я планировал снять рубашку, обмотать ею автомат и положить где-нибудь в кустах, чтобы не выглядеть полным идиотом, но мелькание бабушкиного лица за занавеской остановило меня. Я подошел к дереву, схватил за подол рубашки мальчика, как раз пытавшегося залезть повыше, и сбросил его в траву. «А ну все отвалили от дерева, это частная собственность!» – крикнул я.

Этгар КЕРЕТ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети