Июль 2, 2015 – 15 Tammuz 5775
Скрещенье судеб

image

Поляк Ян Карский и еврей Шмуэль Зигельбойм  

О Яне Карском написаны книги и множество статей, снят фильм. Прошлый 2014 г. в Польше был объявлен годом Карского (отмечался его столетний юбилей), а сведения о Зигельбойме пришлось собирать по крупицам. Судьбы их скрестились в трагическое время не случайно.

В польском Манчестере

Шмуэль Мордехай Зигельбойм (в некоторых редакциях Цигельбойм) был почти на 20 лет старше Яна Карского. Он родился в 1895 г. в многодетной еврейской семье в местечке Боровица Люблинской губернии. Отец его был меламедом, заработок имел грошовый и не постоянный, а кормить нужно было восьмерых детей, и неудивительно, что в 11 лет Шмуэль уже работал. Причем все четыре брата в поисках заработка покинули местечко. Старший добрался аж до Йоханесбурга, где занялся кожевенным бизнесом, младший, склонявшийся к большевизму, оказался в Одессе, а Шмуэль оставался в Польше. Будучи рабочим, он юнцом вступил в Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз) и в 1917 г. был уже делегатом съезда этого Союза. В 1920 г. Шмуэль возглавил в Варшаве Еврейский союз рабочих-металлистов, а через четыре года стал членом ЦК Бунда и секретарем Центрального совета еврейских профсоюзов. В начале 1930-х гг. он был редактором газеты еврейских профсоюзов, а с 1936 г. возглавлял отделение Бунда в Лодзи и даже был избран в муниципалитет этого промышленного города, называемого польским Манчестером, где проживало в ту пору 300 тыс. евреев.

Молодой дипломат

Именно в Лодзи в 1914 г. в многодетной семье ремесленника среднего достатка родился Ян Карский (настоящая фамилия Козелевский). Отец, владелец шорной мастерской, умер, когда Яну было шесть лет. Мальчик рос под влиянием матери, глубоко религиозной, но при этом очень веротерпимой, чуждой антисемитизма. Примером для Яна был старший брат Мариан, который добровольцем пошел в войско Юзефа Пилсудского, а после смерти матери стал опекуном подростка. Ян рос католиком и патриотом. В гимназии он учился блестяще и в 1931 г. поступил во Львовский университет, окончил факультет дипломатии и права. И в университете, и в конноартиллерийском училище он был первым. Карьера дипломата, о которой он мечтал, началась для него в 1937 г. в МИДе, потом последовала стажировка в Женеве и Лозанне, но 24 августа 1939 г. молодой дипломат был мобилизован в армию и войну встретил поручиком уланского полка.
Разгром Польши Ян переживал тяжело, он ведь по наивности на войну отправился с фотоаппаратом, уверенный, что через неделю будет снимать достопримечательности Берлина. Вместо победоносного марша на запад – бегство на восток. А там уже вторглись в Польшу советские войска. Поручика переполняло чувство стыда. Оказавшись в советском плену, голодный, немытый, небритый, без гроша в кармане, он провел шесть недель в заключении под Полтавой. Сменив офицерскую форму, выдал себя за солдата родом из Лодзи и при обмене пленными был передан немцам, а потому избежал Катыни.

Курьер

Дальше Яна ждали немыслимые повороты судьбы. Сбежав через неделю из немецкого эшелона, он объявился в Варшаве. Брат Мариан, служивший начальником криминальной полиции, добыл ему документы на имя варшавянина Яна Карского, и в конце 1939 г. он уже связан с подпольем. Последующие пять лет его жизни прочитываются как захватывающий детектив, в котором было все: и рискованные поездки по заданию подполья во Львов, Лодзь, Вильно, Познань, Люблин с целью сбора информации; и еще более рискованные переходы нескольких границ в 1940 г.; встречи во Франции с генералом Сикорским – главой польского правительства в изгнании – и его доверенным лицом профессором Станиславом Коттом, которым он передавал сведения от Делегатуры (часть правительства, нелегально работавшего в Польше). Карский возвращался в Варшаву с ответными распоряжениями, которые при своей феноменальной памяти запоминал дословно. В июне 1941 г. его арестовало гестапо. Боясь того, что он не выдержит пыток и выдаст товарищей по подполью, Ян совершил попытку самоубийства. А потом был дерзкий побег из больницы, обернувшийся расстрелом медицинских работников.

Достучаться, докричаться…

А что же происходило с бундовцем Зигельбоймом в это страшное время? Накануне войны он вернулся в Варшаву и с приходом немцев оказался среди 12 заложников, по преимуществу поляков. Немцы потребовали по одному заложнику от каждой партии. В Бунде жребий пал на одну из активисток, и Зигельбойм, не зная, что ждет заложников, предложил себя вместо полузнакомой женщины. К счастью, все обошлось: заложников отпустили. Он согласился стать представителем Бунда в юденрате Варшавы, надеясь быть полезным своим собратьям, которых уже сгоняли в гетто. Туда попала и его жена Маня с дочерью и младшим сыном. В октябре-ноябре Зигельбойм участвовал в создании тайной организации в гетто, получив подпольную кличку Товарищ Артур.
В конце 1939 г. по решению подполья Шмуэль был переправлен в Бельгию с заданием донести до правительств западных стран и их граждан страшную правду о зверствах, чинимых нацистами по отношению к евреям. Он выступил на митинге Социалистического интернационала и по бельгийскому радио. В ответ – тишина...
После вторжения немцев в Бельгию Зигельбойм добрался до Парижа, а в сентябре 1940 г. был переправлен в Нью-Йорк. И здесь все попытки разбудить общественное сознание оставались гласом вопиющего в пустыне.

Грета ИОНКИС

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь , заказать ознакомительный экземпляр здесь

Написать письмо в редакцию

Социальные сети