Поэзия немецко-еврейской поэтессы Розы Ауслендер (1901–1988) представляет собой выдающийся феномен литературы ХХ в., связанный с обновлением поэтического мышления и самого немецкого языка, что признано большинством немецких литературоведов. Ее поэзию считают органичной составляющей немецкой литературы ХХ в., более того – одной из вершин немецкого поэтического языка. Так, Ральф Шнелль в своей «Истории немецкой литературы с 1945 г.» пишет о П. Целане и Р. Ауслендер: «Они внесли в развитие немецкого языка ХХ в. вклад, не сравнимый ни с чем. Трагедия и исторический парадокс заключаются в том, что они, родившиеся далеко за пределами Германии, пережившие ужасы войны, чудом спасшиеся, стали элитой немецкой культуры, творцами европейского гуманизма».

Родом из Черновиц
Специфика модели мира, предстающей в лирике Р. Ауслендер, и своеобразие ее поэтического языка обусловлены самим местом рождения поэтессы и формирования ее личности. Это Черновицы (после 1944 г.– Черновцы) – исторический центр Буковины, где волею судеб переплелись различные культуры и языки. В одной из автобиографических заметок она, отвечая на собственный вопрос: «Почему я пишу?», написала: «Возможно, потому, что я пришла в этот мир в Черновицах, потому, что в Черновицах этот мир пришел ко мне. Это была особая местность, особые сказки и мифы, которые носились в воздухе и которые мы вдыхали с воздухом. Четырехъязычный (немецкий, румынский, украинский, идиш. – Г. С.), он был музыкальным городом, приютившим многочисленных художников, поэтов, любителей искусства, литературы и философии».
Он навсегда стал для поэтессы городом безмятежно-счастливого детства, городом красоты, гармонии, мудрого общения культур – и городом-символом гибели гармонии и культуры в связи с пережитыми ею ужасами нацистской оккупации.

Всюду чужестранка
В Черновицах 11 мая 1901 г. в еврейской семье Шерцеров родилась дочь Розалия, которой волею судеб суждено было превратиться в поэтессу Розу Ауслендер. Ее псевдоним – Ausländer (точнее, фамилия ее мужа, которую она приняла как особо осмысленный поэтический псевдоним), который можно перевести как «чужестранец», «иностранец», вполне подтверждает, что она ощущала себя чужестранкой везде, даже в родных Черновицах, и что подлинную родину она обрела лишь в поэтическом слове. Не случайно в одном из своих стихотворений она напишет:
Мое отечество умерло
они погребли его в огне
я живу на моей родине
в Слове.
Навеки утрачено отечество в обычном смысле этого слова, но остается вечной «материнская страна», срастающаяся со «словом», – «моя Родина-Слово».
Это слово оказалось для нее немецким, ибо выросла она в достаточно ассимилированной семье, но, безусловно, остро ощущавшей свое еврейство. И «страна отцов» – не о далекой ли это и утраченной родине евреев? И «материнская страна» – не о Буковине ли, которая также окажется утраченной и которая изначально не вполне была родиной? Таковой действительно станет для Розы Ауслендер только поэзия, подлинным отечеством – слово, и главный парадокс – чужое слово, которое она сделает своим.
«Город, окруженный буковыми лесами...» «Буковый лес» – Buchenwald – мирное и прекрасное слово, обретшее страшный смысл (одна студентка так и перевела строки Розы Ауслендер: «...Бухенвальдами окруженный»). И хотя концлагерь Бухенвальд находился совсем в другом месте, с тем местом также был связан прекрасный буковый лес. И Буковина получила свое название от многочисленных буковых лесов, обернувшихся для евреев в годы Второй мировой войны Бухенвальдами.
Среди евреев Черновиц было много последователей ружинско-садагорской хасидской династии (сейчас Садагора – часть Черновиц). Мистика хасидизма, атмосфера чуда, окружавшая садагорских цадиков, оказала значительное влияние на формирование поэтического мира Р. Ауслендер, многократно отозвалась в ее стихах:
Sadagora
Hof des Wunderrabbi
betende Scharen
erzählte Wunder

Bedeutende Märchen
fürwahr
ich glaube
sie gern

Komm Stern
Gib Zeichen
Lächle Rabbi
(«Садагора / двор чудесного рабби [чудотворца-рабби] / молящиеся толпы / рассказанные чудеса // Знаменитые сказки / воистину / я верю / в них охотно // Выйди звезда / дай знак / Улыбнись рабби»).

«Четыре языка понимают друг друга»
В Черновицах сложилась особая атмосфера толерантности, взаимоуважения различных культур и конфессий. Таким образом, несколько идиллическое восприятие города в поэзии Р. Ауслендер как «мирного» города, в котором «четыре языка понимают друг друга», имеет под собой определенные основания. Из четырех языков поэтесса не случайно выберет как язык творчества немецкий (точнее, как она полагала, сам этот язык выбрал ее).

Галина СИНИЛО

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь