Когда пять лет назад он скончался, какими только титулами не наградили его авторы множества биографических очерков. На него, ушедшего последним из поколения основателей советской ракетной техники и космонавтики, кажется, обрушили все панегирики, которые не смогли или не успели получить его соратники. Много ли, например, можно было высказать в адрес ушедшего на 45 лет раньше Королева? Тогда, кстати, именно Чертоку выпала «честь» составить некролог, подлежавший согласованию с завотделом оборонной промышленности ЦК КПСС И. Д. Сербиным. Тот, просмотрев текст, сказал, что написано очень скромно. Дело в том, что уже было принято решение впервые рассекретить Королева: Брежнев, посоветовавшись с членами Политбюро, решил даже смерть генерального конструктора использовать для пропаганды достижений советской науки. Однако простые журналисты в те времена не могли себе многого позволить, подвергая каждое слово самоцензуре.
Да и сам Черток в последних интервью ограничивал себя. Например, отвечая на вопрос о причинах смерти Королева, не говорил о том, что одной из них стали последствия ареста. На допросе следователь, ударив Королева графином по лицу, сломал ему челюсть. Она, по-видимому, плохо срослась, и это не позволило во время операции вставить ему трубку аппарата искусственного дыхания.
Борис Евсеевич как-то сказал, что советский социализм был жестоким строем, но не в смысле лагерей. Королев, наверное, так не смог бы сказать. Так мог говорить только человек, избежавший лагерей. В молодые годы Черток был ответственным инженером по электрорадиооборудованию самолета, на котором летел в США через Северный полюс Герой Советского Союза Леваневский. Над полюсом связь с самолетом пропала. Почти все начальство Чертока посадили. Говорили и ему: «Готовь сухари!», но обошлось. И во время «дела врачей» обошлось, и за потерю орбитальной станции ДОС-3 наказали других.
В стране, где создавалась новая отрасль техники, сначала воцарилась полная гласность, а потом перестала существовать и сама страна. А в стране-преемнице произошли столь значительные потрясения, которые не могли не сказаться на адекватности оценок деятельности Чертока и на его собственном восприятии советского и постсоветского прошлого.
После смерти Чертока называли «отцом и легендой российской космонавтики», ее «основоположником», «последним здравствующим ученым, стоявшим у ее истоков». Он, действительно, был последним человеком, связывавшим нас с эпохой Королева, последним из поколения первых ракетчиков. Но вряд ли верно назвать его «пионером космонавтики» и «основателем науки о системах управления движением и навигации пилотируемых космических кораблей».
Во-первых, то ли в силу известных обстоятельств, то ли по причине отсутствия больших амбиций Борис Евсеевич никогда не был ни главным, ни тем более генеральным конструктором, а только их замом. Во-вторых, создателем советской научной школы управления движением и космической навигации по праву считается Борис Викторович Раушенбах.
Но, несмотря на то, что Борис Евсеевич был заместителем сначала С. П. Королева, потом В. П. Мишина, затем В. П. Глушко, руководители смежных предприятий, входившие в созданный Королевым Совет главных конструкторов, всегда принимали его как равного. Это во многом объяснялось еще и тем, что все они прошли через совместный советско-германский институт RABE (RaketenBau und Entwicklung Bleicherode), основателем и начальником которого был Черток.
В апреле 1945 г. он в составе группы советских специалистов был командирован в Германию. 2 мая майор Черток расписался на Рейхстаге, что считал счастливейшим достижением в своей жизни, а в июле 1945-го возглавил совместный советско-германский ракетный институт, объединивший оставшихся в советской оккупационной зоне в Тюрингии немецких специалистов по управлению баллистическими ракетами дальнего действия. На базе RABE в 1946 г. был создан новый институт «Нордхаузен», главным инженером которого был назначен Королев. После возвращения в Москву было принято решение воспроизвести эту организацию в подмосковных Подлипках.
По мнению Чертока, одним из важнейших результатов работы в Германии было создание благоприятных условий деятельности группы ведущих специалистов, впоследствии составивших Совет главных конструкторов. Роль Бориса Евсеевича в этом была бесспорной.

Марк АВРУТИН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь