Международная премьера израильско-германской документальной ленты Мор Каплански и Ярива Бареля «Café Nagler» состоялась в феврале на кинофестивале Berlinale. Предыстория создания картины, представленной в секции «Кулинарное кино», такова. Мор под впечатлением рассказов своей бабушки о кафе ее деда отправилась в Берлин, чтобы создать фильм о семейном предприятии изысканного общественного питания, которое действовало до 1925 г. и которое, согласно семейным преданиям, посещали многие знаменитости – от Эйнштейна до Кафки. К путешествию подстегивали семейные реликвии – тарелки и столовые приборы с эмблемой кафе Nagler.
Но приезд в Берлин разрушил все надежды Мор на быстрое создание приятного подарка бабушке. Во-первых, на Моритцплатц не осталось и следа от здания кафе, разбомбленного во время Второй мировой войны. А в архивах нашлись лишь жалкие информационные крохи о заведении, которое занимало три этажа. Казалось, что удалось найти квартиру, в которой жили предки Мор. Она даже увидела там стоящую на шкафу менору, которая осталась от прежних жильцов. Но довольно быстро выяснилось недоразумение: у дома был номер 34, а искомое задние 34A тоже разбомбили в военное время. Но Мор упорно продолжала поиски следов кафе. Она встречалась с массой людей, в том числе и с экспертами по истории Берлина. Но с каждой встречей становилось ясно, что дальше накопления скупых сведений дело не идет. Вдруг блеснула надежда на прорыв в исследованиях: нашелся некий старичок, утверждавший, что в детстве провел много времени в кафе Nagler, сиживая на коленях у родственника-пианиста. Но оказалось, что рассказчик родился как раз в тот год, когда предки Мор покинули Берлин и уехали в Палестину. Так что его воспоминания пригодились бы кому-то другому. И внучка, не решаясь разочаровывать бабушку, придумала оригинальный сценарный ход.
О нем и других особенностях фильма мы поговорили с его авторами. В беседе приняла участие и главная героиня картины – Наоми Каплански, бабушка Мор, создававшая документальные фильмы для израильского телевидения и сама немало путешествовавшая по миру (она прекрасно говорит по-немецки и по-английски). Например, продюсируя трехсерийную ленту «Mamlechet Hakuzarim» (1997) об истории хазар она приезжала в Украину и с большим удовольствием вспоминает о прогулках по Киеву. Наоми также высказала предположение, что ее дяди-сионисты в берлинский период своей жизни вполне могли читать Jüdische Rundschau.
– У вас получился очень романтичный, добрый фильм. Но, думаю, во время работы над ним он существенно изменил свою начальную структуру, не так ли?
Мор Каплански (М. К.): – Да, фильм начался как путешествие по следам истории семьи, которое принесло немало разочарований, поэтому мы должны были придумать иной способ подачи этой истории.

– Фильм исследует природу человеческой памяти, свойства семейных легенд. Не такая уж редкость, когда люди со временем украшают воспоминания о прошлом яркими фактами. Это словно сладкая терапия для нас. Мы хотим устремляться в будущее, опираясь на твердую почву, а обрести ее помогают как раз такие приятные воспоминания.
М. К.: – Думаю, что мы используем их для того, чтобы выстроить свою идентичность, хорошие воспоминания помогают нам видеть себя в определенном ключе. Если бы я не отправилась в это путешествие, то и не бередила бы себе душу. Но когда я стала задавать вопросы и получать не те ответы, которые надеялась услышать, то стала ощущать, что пошатнулась моя идентичность. Съемки фильма могли превратиться в довольно опасное занятие и для нашей семьи, и для меня как личности.
– Но в этих поисках была и положительная сторона. Приступив к исследованию прошлого вашей семьи, вы прояснили для себя многое. Ваша бабушка так вкусно рассказывала о кафе Nagler, что вы просто не могли не отправиться в киноэкспедицию в Берлин. Можете ли вы рассказать о самом первом импульсе, который побудил вас заняться этим фильмом?
М. К.: – Сначала мы вместе с Наоми стали работать над совсем другим проектом. Мы намеревались сделать фильм о ее отце. Она показала мне фотографии и сохранившиеся у нее документы. Но мы то и дело возвращались к снимкам, сделанным в кафе Nagler. В конечном итоге мы приняли решение, что вполне можно сделать ленту о кафе, принадлежавшем нашим предкам.
– Наоми, почему ваши дедушка и бабушка в 1925 г. оставили Берлин и переехали в Палестину? Двигало ли ими предчувствие того, что вскоре для евреев в Германии настанут адские времена?
Наоми Каплански (Н. К.): – Вряд ли они предвидели, что произойдет нечто ужасное. Не думаю также, что бабушка и дедушка были увлечены сионистскими идеями. Их родиной была Буковина, а Берлин в конце XIX в. привлекал многих молодых людей. Мой дедушка уже в 11-летнем возрасте стал работать официантом в берлинском ресторане Kempinski. И мало-помалу стал продвигаться по официантской служебной лестнице, а потом открыл собственное кафе. У него было двое сыновей. Вот они-то как раз входили в молодежный сионистский союз Blau-Weiss, образовавшийся в Германии в 1912 г. У них была твердая цель – уехать жить в Палестину, что они и сделали. Моей маме в 1925-м было 18 лет, она только что окончила лицей. Возможно, мои дедушка и бабушка решили, что Берлин чересчур оживленный город для их рыжеволосой дочери, обладавшей большим темпераментом. Скорее всего, это было главной причиной их переезда в Палестину. К тому же они все время получали письма от своих сыновей, в которых были строки в таком духе: «Что вы там делаете в Берлине? Приезжайте к нам в Палестину, в эту новую страну». Думаю, именно эти два обстоятельства подвигли дедушку и бабушку на перемену места жительства. Собственно, и в Палестине они пытались вести тот образ жизни, к которому привыкли в Берлине. Мои дедушка и бабушка взяли с собой многие семейные реликвии, мебель, домашнюю утварь и воспоминания. Они поселились неподалеку от горы Кармель – это невероятно красивая местность, откуда открывается вид на Средиземное море. Думаю, мои предки были вполне счастливы, что осели именно там, и тем не менее они очень скучали по Берлину.
Ярив Барель (Я. Б.): – Я и Мор очень надеялись, что мы откроем какой-то секрет, стоявший за переездом. Мы рассчитывали набрести на след некоей тайны. Это придало бы ленте новое направление. Ведь в какой-то момент мы стали ощущать, что она распадается на наших глазах. Но мы так и не находили другой причины переезда в Палестину, кроме необходимости оберегать дочь от неприятностей и быть вместе со своими сыновьями.
– Другой бы на вашем месте опустил руки. В вашем распоряжении были только воспоминания. Но вы не сдавались и продолжали встречаться с людьми, которые собирают и хранят сведения о прошлом Берлина. В фильме, например, есть беседы со знатоком былого еврейского Берлина Кристофом Кройцмюллером и Штефаном Вуте, экспертом по музыке, звучавшей в Берлине в 1920-х и 1930-х. Легко ли было вовлечь их в фильм?
М. К.: – Это было непросто. Кристоф и Штефан – очень серьезные исследователи, они привыкли иметь дело только с неоспоримыми фактами. Они очень серьезно относятся к своей работе.

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь