Биография этого писателя представляется необычно яркой и причудливой даже на фоне сложных судеб деятелей культуры бурного XX века. Венгерский еврей, он, став страстным сионистом и поклонником Жаботинского, бросил Венский университет и в начале 1920-х гг. уехал в Палестину, вступил в кибуц. Но надолго там его не хватило, ушел в журналистику, работал в концерне знаменитого немецкого издателя Ульштайна, стал членом Компартию Германии, жил в Берлине, в Париже, в Лондоне, путешествовал по Советскому Союзу, в Испании три месяца сидел в камере смертников франкистской тюрьмы. Менял идеологии, страны, языки, на которых писал, – венгерский, немецкий, английский, – рисковал жизнью, бедствовал и богател, приобретал европейскую славу… Всего, что было в этой невероятной жизни, не перечислишь. Артур Кёстлер покончил жизнь самоубийством в 1983 г. в Лондоне, в возрасте 78 лет, не желая медленно и тяжело умирать от мучительной старческой болезни.
Из доброго десятка его книг самыми знаменитыми стали две – «Слепящая тьма» (другое название «Тьма в полдень»), навеянная сталинскими судебными процессами второй половины 1930-х гг. и признаниями бывших советских лидеров в преступлениях, которые они не совершали, и «Воры в ночи» – роман о строительстве кибуца и политической жизни в Палестине также тридцатых годов.
Оба романа оказали непосредственное влияние на глобальные политические события своего времени и служат наглядной иллюстрацией взаимодействия литературы и жизни. В 1946 г. издание во Франции книги «Слепящая тьма» с ее показом ужасов сталинизма способствовало тому, что после конституционного референдума власть не перешла к коммунистам. Что касается «Воров в ночи», то лучшую оценку этому роману дал сам автор в своей автобиографической книге. Он пишет: «Я не был в Израиле с 1948 г. Но я ощутил глубокое удовлетворение, узнав, что некоторые члены Комиссии ООН, высказывавшиеся за образование еврейского государства в 1947 г., потрудились прочесть роман „Воры в ночи“ и что книга оказала на них определенное влияние. В тяжелые минуты, когда я спрашиваю себя, добился ли я чего-нибудь стоящего за 48 бурных лет своей жизни, этот факт… утешает меня в моих сомнениях. О большей награде за его труд писатель мечтать не может».
Мы представляем читателям «ЕП» отрывок из романа «Воры в ночи» в переводе с английского Н. и М. Улановских.

М. Р.

Воры в ночи

Фрагмент из романа

Все происходило неспешно, почти небрежно, но строго по плану. Три часа назад, в час ночи, сорок парней, назначенных в авангард отряда самообороны, собрались в общей столовой старого поселения Ган-Тамар, откуда должен был начаться поход.
В просторной, пустой, со сводчатым потолком столовой парни выглядели совсем юными, неуклюжими и сонными. Большинству не было девятнадцати лет, все – сабры, сыновья и внуки первых поселенцев из Петах-Тиквы, Ришон ле-Циона, Метуллы и Нахалала. Иврит был их родным языком, а не выученным, страна – не исторической, а просто родиной. Европа представлялась им романтической жутковатой легендой, новым Вавилоном, страной изгнанья, где их предки сидели на реках и плакали. Большей частью веснушчатые блондины с широкими лицами и тяжелой костью, они были неуклюжими крестьянскими парнями, непохожими на евреев и слегка туповатыми. Их не преследовали воспоминания, забывать им было нечего, не чувствовали они на себе старинных проклятий и не лелеяли истерических надежд. Типичной для них была крестьянская привязанность, патриотизм школьников и самоуверенность молодой нации. Их называли сабрами – по имени колючего, довольно пресного плода кактуса. Они тоже выросли на сухой и бесплодной почве и были жесткими и упрямыми, как он.
Среди них было несколько европейцев, выходцев из «нового Вавилона», которые прошли подготовку в молодежных организациях «Хе-Халуц» и «Ха-Шомер ха-цаир», сочетавших рвение религиозного ордена с догматизмом социалистического дискуссионного клуба. Их лица были смуглее, тоньше и резче, чем лица сабр, и несли печать Того, Что Надо Забыть. Эта печать проглядывала в изгибе носовой кости, в чувственных очертаниях губ и задумчивом взгляде влажных глаз. Рядом с флегматичными и крепкими сабрами они казались слишком нервными, чересчур напряженными, энтузиазма в них было больше, а надежности меньше.
Все они сидели за самодельными столами, отяжелев от недосыпания и непривычной тишины. Голые лампочки светили тусклым, унылым светом. Деревянные солонки и бутылки с оливковым маслом казались оазисами среди пустыни столов. Многие парни были одеты в форму вспомогательной милиции. Слишком просторные для них кителя цвета хаки и широкополые шляпы придавали им особенно юный вид. Несколько человек из «Хаганы» – нелегальной организации самообороны – были в гражданской одежде. Когда при защите еврейских поселений от арабов члены этой организации попадали в руки англичан, их отправляли в тюрьму вместе с арабами.
Наконец явился командир отряда Бауман. Одет он был в бриджи для верховой езды и в черную кожаную куртку. Костюм этот напоминал об уличных боях 1934 года в Вене, когда злобный карлик Дольфус, крестясь после каждого выстрела, приказал открыть огонь из пушек по рабочим домам. Пушки били в упор по балконам с цветочными горшками и сохнущим бельем. Бауман получил кожаную куртку, а также нелегальную, но вполне серьезную подготовку в рядах шуцбунда. У него было круглое живое лицо венского подмастерья-булочника. Лишь иногда в моменты усталости и раздражения на этом лице появлялась печать Того, Что Надо Забыть. У Баумана эта печать была связана с тем, что именно его родители жили в одном из домов с балконами, уставленными цветочными горшками, а также с ощущением, оставшемся на его лице от теплой влаги плевков юмориста-надзирателя в Граце, разносившего по казармам завтрак.
Бауман выстроил парней вдоль стены, отделяющей столовую от кухни.
– Грузовики прибудут через двадцать минут, – объявил он, скручивая сигарету. Иврит его был так себе. – Большинству из вас известно, о чем речь. Участок площадью 1500 акров, который мы должны захватить, куплен несколько лет назад нашим Национальным фондом у землевладельца-араба по имени Заид Эффенди эль-Мусса, проживающего в Бейруте и в глаза не видевшего своей земли. Участок состоит из холма, примыкающей к нему долины и ближайших пастбищ. Холм этот – груда камней, плуг не касался его последнюю тысячу лет, но – со следами террас, сооруженных в древности евреями. На этом холме будет создано новое поселение Башня Эзры. На некоторых полях в долине работали арабы, арендаторы Заида Эффенди, живущие в соседней деревне Кфар-Табие. Им заплатили компенсацию, в три раза превышающую стоимость земли. На эти деньги они могли купить участки лучше этих – по другую сторону холма. Один из арендаторов даже купил фабрику по производству льда в Яффе.
Кроме того, имеется бедуинское кочевье, пасущее без ведома Заида Эффенди на его пастбищах каждую весну своих овец и верблюдов. Шейх бедуинов тоже получил денежную компенсацию. Когда сделка была оформлена, жители Кфар-Табие вдруг вспомнили, что часть земли принадлежала не Заиду, а является общей собственностью деревни. Эта часть шириной около ста метров тянется от подножья до вершины холма и делит его на две части. Общинную землю по закону можно продать только с согласия всех жителей. В Кфар-Табие 563 души, принадлежащие 11 хамулам, то есть кланам. Каждого из старейшин кланов пришлось подкупать отдельно. Получены отпечатки пальцев всех 563 жителей, включая младенцев и деревенских дурачков. Кроме того, трое жителей много лет назад уехали в Сирию. Их пришлось разыскать и подкупить. Двое жителей – в тюрьме, двое умерли за границей, документов об их смерти не имелось, пришлось их добыть. В результате сделки каждый квадратный метр каменистой почвы обошелся Национальному фонду примерно во столько, сколько стоит квадратный метр земли в центре Лондона или Нью-Йорка.
Он бросил сигарету и потер правую щеку ладонью – по привычке, оставшейся от общения с надзирателем в Граце.
– Чтобы покончить с этими маленькими формальностями, понадобилось два года. А когда с ними покончили, разразился арабский бунт. Первая попытка войти во владение собственностью провалилась. Поселенцы были встречены градом камней и отступили. При второй, более энергичной попытке жители открыли огонь и убили двух человек. Это случилось три месяца назад. Сегодня вы сделаете третью попытку, на этот раз успешную. За ночь на холме надо построить частокол, сторожевую вышку и первые жилые помещения. До рассвета участок должен быть захвачен. Через два часа второй отряд приведет на холм колонну поселенцев. До утра арабы ничего не заметят. Днем они едва ли решатся напасть. Критическое время – первые несколько ночей. Потом пункт будет уже укреплен…
В час двадцать Бауман и сорок парней выехали на грузовиках с потушенными фарами из ворот поселения.
***

Артур КЁСТЛЕР

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь