К 35-летию со дня смерти мастера  

Среди легенд советской эстрады есть и такая. В 1938 г. оркестр Утесова был приглашен с концертом на Лубянку. Чекистский террор, правда, к этому времени уже шел на спад, но миллионы людей все еще трепетали от страха. А в центре Москвы, в актовом зале «самого высокого здания в СССР», откуда, как говорили тогда, хорошо был виден Магадан, развлекались те, от кого зависела судьба этих миллионов. Зал битком набит людьми в военной форме. За закрытым занавесом начинает звучать марш из «Веселых ребят», занавес раздвигается, и из-за кулис появляется Утесов. Зал в едином порыве встает и устраивает актеру овацию. Проходит минута, другая – овация не прекращается. Так встречают только вождей. Утесов, понимая щекотливость ситуации, жестом руки пытается успокоить людей и приглашает их занять свои места. Зал стихает, и зрители усаживаются. И тут Утесов произносит фразу, которая другому артисту и в другой обстановке могла стоить жизни. «Вот видите, – говорит он, – наверное, я сегодня единственный человек в стране, который может одним движением руки посадить всю Лубянку».
***
Известны слова Сталина о том, что не следует раскрывать актерские и писательские псевдонимы, ибо это может привести к антисемитизму. «Вождь всех народов» знал, что говорил: 1920–1930-е гг. – это годы громадного вклада евреев в культуру, науку и технику молодого советского государства. И Сталин, жестокий и бесчеловечный лидер, шовинист и антисемит, не мог не считаться с этим. Однако когда в конце 1940-х ему понадобилось развернуть в стране антисемитскую кампанию, он активно расшифровывал эти самые псевдонимы, чтобы продемонстрировать стране «еврейское засилье».
И все же были имена, неприкосновенность которых даже в самые мрачные периоды борьбы с «космополитами» была гарантирована самим вождем. Возможно, это был политический расчет. Возможно, вождь, помня резонанс, который получило в стране и в мире убийство Михоэлса, хотел избежать повторения. А возможно даже, что Иосиф Виссарионович испытывал к этим конкретным евреям некие теплые чувства. Так или иначе, среди евреев, принадлежавших к культурной элите страны, было несколько фигур, которых до поры до времени не касался «карающий меч» сталинской опричнины. Одним из них был Леонид Утесов. Его подлинное имя – Лейзер Вайсбейн – страна узнала уже после смерти Сталина.
***
Утесов... Много ли мы знаем людей с такой феноменальной популярностью? С его именем связана целая эпоха в истории советской эстрады. «С его голоса» начала петь страна, пытавшаяся строить новую жизнь.
Пик утесовской популярности пришелся на 1930-е гг. Это было время, когда Европу захватил перешагнувший через океан джаз. Синкопированные ритмы покорили танцплощадку, и на смену бальным танцам пришли чарльстон, шимми, фокстрот. Джаз проник в популярную песню, а джаз-оркестр (или, как его тогда еще называли, джаз-банд) стал в СССР музыкальной эмблемой 1930-х.
Но уже тогда было ясно, что в СССР новая музыка в своем развитии пойдет иным путем. К этому ее подталкивала политическая конъюнктура: власти пытались преодолеть влияние западной культуры. К этому их призывала классовая теория, согласно которой именно пролетариат является наиболее прогрессивной частью человечества, а следовательно, должен иметь свою – пролетарскую – культуру.
Однако при попытке наладить функционирование государственных органов концепция диктатуры пролетариата проявила свою несостоятельность. И это естественно, если учесть хотя бы образовательный уровень руководящих кадров. Даже к 1940 г. 70% секретарей райкомов и горкомов партии, а также 40% секретарей обкомов и крайкомов имели лишь начальное образование.
Подобный образовательный уровень руководящих кадров определял уровень не только их культурных интересов, но и той культуры, которую они пытались навязать огромной стране. Но признать провал идеологической концепции марксизма большевики не могли, поэтому в первые 15 лет существования советского государства повсеместно шла примитивная проповедь диктатуры пролетариата. Всем общественным проявлениям присваивалось название «пролетарских». Для воплощения этих идей появились соответствующие общественные структуры. В области музыки это была Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ).
Вся ее деятельность была направлена на «большевизацию» музыкальной культуры. Начиналась она с отказа от многих достижений прошлого: целый ряд произведений классической музыки, а заодно и джаз, были объявлены идейно чуждыми пролетариату. В музыкальных издательствах, среди преподавателей консерваторий выискивались и подвергались травле последователи «буржуазной» музыки. К началу 1930-х, когда в стране начали нарастать репрессии, деятели РАПМа принялись за поиски «классовых врагов» и «вредителей» среди музыкальной общественности. Процветало доносительство. Критике всего «непролетарского» были посвящены публикации в выпускаемых РАПМом журналах «Пролетарский музыкант» и «За пролетарскую музыку».
Альтернативной РАПМу стала созданная в 1923 г. Ассоциация современной музыки (АСМ). В нее входили крупнейшие советские композиторы, наиболее заметными из которых были Д. Шостакович и Н. Мясковский. В целом АСМ была ориентирована на музыкальный авангард, а это давало козыри критикам из РАПМа. АСМ, защищая свои позиции, объявил деятельность РАПМа «свистопляской головорезов и вакханалией невежд», получив в ответ заявление, что АСМ – «сборище чуждых пролетарской идеологии музыкантов». Власти использовали этот конфликт для поддержания напряженности в музыкальной среде, а в 1931–1932 гг., когда противостояние себя исчерпало, упразднили обе организации.
***

Яков БАСИН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети