Скитаясь по пустыне, евреи с тоской вспоминали о горшках с мясом, которые были на их столах в Египте. Живя в Израиле, евреи из СНГ с тоской вспоминают о райской жизни в Советском Союзе. С мясом, правда, там бывала напряженка, но жизнь от этого не казалась менее райской. Никогда не забуду репатриантку, разводившую руками в израильском супермаркете: «После тамошнего изобилия…» История повторяется, если не сказать – движется по кругу.
Кстати, об истории. В школе она была моим любимым предметом. Особенно – история Древнего мира. Помню учебник для пятого класса – красивенький такой, со сфинксом на обложке. Я довольно быстро пролистывал страницы, посвященные первобытно-общинному строю, с картинками, известными мне во всех деталях по альбому Й. Аугусты и З. Буриана «Жизнь древнего человека», и добирался до своего любимого Египта – первого представителя рабовладельческой формации. В учебнике так и говорилось: мол, в Древнем Египте было два класса – рабовладельцы и рабы. В чуть более старшем возрасте Болеслав Прус огорошил меня на первых же страницах своего «Фараона» сообщением о том, что «добродушный, веселый и отнюдь не воинственный египетский народ делился на два класса: земледельцев и ремесленников…»
***
На пасхальном седере, беседуя со своими учениками, я поставил вопрос ребром: какой процент, по их мнению, среди жителей Египта составляли рабы? Ответы, понятно, варьировались. Ближе всего к истине оказался умный мальчик, предположивший, что их было 99%. И пояснил: «Все, кроме фараона». Оставим на его совести чисто арифметическую погрешность – думаю, в Египте проживало все-таки больше ста человек. Важно другое: умный еврейский мальчик ошибся ровно на 1%. Ибо сущность строя в Древнем Египте, равно как и в любом обществе, где главным собственником является государство (а Египет был именно таким обществом), заключается в том, что рабы там – все до единого, включая фараона.
Потерявший власть президент или свергнутый король у себя ли на родине, в эмиграции ли будут снимать с банковских счетов накопленное или накраденное. И их дети тоже.
А Василий Сталин, сын человека, обладавшего властью куда большей, чем любой император, отсидел ни за что ни про что и умер в нищете. Бывший премьер Никита Сергеевич Хрущев превратился в пенсионера союзного значения и доживал свои дни на казенных харчах (правда, первосортных). У первого секретаря ЦК КП Грузии Мжаванадзе по обе стороны Кавказского хребта было разбросано 75 вилл. Но казенных. Кончилась власть – кончились виллы. Осталась казенная дачка в подмосковном поселке Жуковка. Но это – о современных фараонах. А что до тех, древних, то переворотов за историю Египта было немного, и корона там обычно терялась вместе с головой. Но принцип был тот же: все принадлежит трону, а не тому, кто на нем восседает.
Разумеется, не всегда и не повсюду существовала в чистом виде власть кресел, а не людей – таких «социалистических» общественных систем с предельной формой обобществления в истории было не слишком много (в западном мире их яркими примерами являются гуситское государство в Чехии и иезуитское – в Парагвае в XVII–XVIII вв.). Но любая бюрократическая система, любое ограничение собственности несет в себе элементы рабства. Поскольку единственным гарантом независимости человека от государства является именно собственность. То есть там, где капитализм был ограничен или вовсе отсутствовал (в России такое общество существовало до февраля 1917-го и после октября 1917-го), любой гражданин в той или иной степени должен был ощущать себя рабом системы.
***
Но вернемся к истории нашего народа. Почти все 2000 лет мы жили в подобном обществе, то есть в рабстве. В галуте король мог в любой момент отобрать имущество у самого богатого из своих евреев, князь – забрать у еврея дочь в наложницы, пан – бросить еврея в тюрьму за неуплату аренды. Повсюду действовал принцип: «Я – начальник, ты – никто». Рабами были мы в Европе… и не только в Европе. Но при этом…
Герой Куприна подпрапорщик Слезкин попадает на еврейскую свадьбу. «Его бессознательно раздражало это чуждое для него, дружное, согласное веселье, то почти детское веселье, которому умеют предаваться только евреи на своих праздниках… Каким-то завистливым, враждебным инстинктом он чуял вокруг себя многовековую, освященную обычаем и религией спайку, ненавистную его расхлябанной, изломанной, мелочной натуре попа-неудачника. Сердила его недоступная, не понятная ему, яркая красота еврейских женщин и независимая на этот раз манера мужчин держать себя – тех мужчин, которых он привык видеть на улицах, на базарах и в лавках приниженными и заискивающими. И, по мере того как он пьянел, ноздри его раздувались, стискивались крепко зубы и сжимались кулаки». Что же так бесит служаку? Что заставляет его броситься с кулаками на незнакомых ему людей? Он, душу и тело свои отдавший на службу государству, вдруг ощущает в них нечто не рабское, нечто противоположное тому, что видел до сих пор, то, что придавало евреям силы в рабских условиях оставаться внутренне свободными людьми.
…Французский король (дело происходило в ХVI в.) издал указ о том, что каждый еврей обязан выплатить казне какую-то сумасшедшую сумму, что неизбежно вело к полному обнищанию и физической гибели еврейской общины. Когда все методы воздействия были опробованы, все хитроумные ходы сделаны, все молитвы произнесены, а видимых результатов не наблюдалось, несколько представителей общины отправились из Франции в далекую Страну Израиля, в древний Цфат, к великому каббалисту Ицхаку Лурии. После долгого пути прибыли они к нему как раз накануне Шаббата и, конечно, бросились делиться своим горем. Но рав Ицхак Лурия, именуемый в народе Святой Лев, остановил их: «Негоже омрачать Субботу печальными историями. Вот выйдут завтра звезды, тогда всё и расскажете».

Рав Ицхак Лурия (со старинной гравюры)
На исходе Святого дня, когда послы поведали ему о страшной угрозе, нависшей над евреями Франции, мудрец позвал своих гостей в поле на окраине Цфата. Посреди поля стоял колодец. Святой Лев взялся за ворот и начал вытягивать из воды что-то, судя по его напрягшимся мышцам, очень тяжелое. Вскоре над черной гладью появилось нечто длинное и плоское, а затем взорам изумленных послов предстало ложе с балдахином, и на ложе этом почивал лично французский король. Рав Ицхак Лурия разбудил его. Когда монарх, не понимая, где он находится, все-таки пришел в себя, великий каббалист протянул ему ковшик без дна и предложил этим ковшиком вычерпать воду из колодца.
«Ты требуешь невозможного!» – воскликнул сюзерен. «Равно как и ты требуешь невозможного, налагая столь непомерные подати на своих евреев», – возразил Святой Лев. Дискуссия закончилась тем, что его величество изволили подписать эдикт о долгосрочном освобождении евреев от любых налогов. После чего по мановению Ицхака Лурии король вновь погрузился в сон на ложе, которое, в свою очередь, погрузилось в черную воду колодца. Наутро монарх решил, что все виденное ночью было лишь дурным сном, и продолжил подготовку преступного приказа, а послы, поблагодарив цфатского спасителя, двинулись в обратный путь. Прибыли они в Париж как раз вовремя: король уже сжимал в пальцах гусиное перо, дабы подписать роковой пергамент. Узрев эдикт, который привезли ему послы, король поверил в истинность ночного происшествия, и евреи были спасены.

Александр КАЗАРНОВСКИЙ

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь , заказать ознакомительный экземпляр здесь

Написать письмо в редакцию