К 175-летию со дня рождения Марка Антокольского  

Осенью 1862 г. к зданию Императорской академии художеств на набережной Невы подошел скромно одетый юноша. Пройдя между каменными сфинксами, охранявшими вход, он робко переступил порог и оказался в мире, совершенно не похожем на тот, который он оставил в виленском предместье Антоколе. Звали юношу Мордехаем Антокольским. Теперь же ему предстояло стать Марком Антокольским – выдающимся российским скульптором, первым скульптором еврейского происхождения.

Из Антоколя – в столицу
Тот, оставленный мир начался для него с появления на свет 21 октября 1843 г. Его родители, люди небогатые, необразованные и религиозные, содержали харчевню и были заняты в ней с утра до вечера. Мордух – седьмой ребенок в семье – не познал радостей детства. С ранних лет он был вынужден помогать отцу. «Я не был балован никем, – вспоминал он, – я был нелюдимый ребенок, мне доставалось от всех; кто хотел – бил меня, а ласкать меня никто не ласкал…» Мальчик не получил светского образования и даже плохо говорил по-русски, ибо в доме изъяснялись на идише. Не понимали в родительском доме и страсть ребенка к рисованию. Он же рисовал везде, а ночами лепил из глины и вырезал из дерева фигурки людей и животных. Родители, зная, что религия запрещает изображать людей, не только не поощряли страсть сына, «но жестоко преследовали ее».
Его отдавали в ученики к различным ремесленникам, но он нигде не приживался. Наконец, в 1859 г. мальчик попал в обучение к резчику по дереву. Случайно увидев репродукцию картины Ван Дейка «Христос и Богоматерь», юноша повторил ее в дереве. Изображение поражало всех, кто видел его. Слух о талантливом юноше дошел до жены виленского генерал-губернатора А. А. Назимовой, известной покровительницы искусств. Она уговорила родителей отпустить сына в Санкт-Петербург и снабдила его рекомендательным письмом в Академию художеств. Там его работы понравились профессору Н. Пименову. По его ходатайству юноше было дозволено посещать скульптурный класс академии, но лишь вольнослушателем, так как он имел слабую подготовку по рисунку.
Жизнь в Петербурге и учеба в академии оказались отнюдь не идиллическими. Приходилось осваивать русский язык, давила постоянная нужда, но Марк упорно овладевал искусством. Пименова радовали успехи ученика, но в 1863 г. профессор умер, учителем Антокольского стал гравер и скульптор И. Реймерс. Талантливый ученик вскоре обрел товарищей в лице молодых художников – будущих передвижников В. Максимова, К. Савицкого, П. Ковалевского, И. Репина. С последним они даже жили вместе несколько лет. Репина не смущало то, что его сосед исповедовал иудаизм, молился и соблюдал еврейские традиции. В 1866 г. он даже нарисовал своего молящегося еврейского друга.
Первые годы учебы Антокольского совпали с острыми спорами о судьбах русского искусства, которые велись в стенах академии. Демократический подъем 1860-х гг. не мог не отразиться на умонастроениях молодых художников, которые протестовали против канонов академизма и стремились сблизить искусство с жизнью. В академии зрел «бунт четырнадцати» во главе с Крамским, который завершился в 1863 г. выходом из нее группы молодых живописцев, объединившихся в Артель художников – предтечу движения передвижников.
Антокольский не был равнодушен к умонастроениям соучеников. Ему как выходцу из низов еврейского народа, познавшему дискриминацию, были близки их демократические идеи. Важное значение для его художественного развития имело знакомство и сближение с выдающимся художественным и музыкальным критиком В. Стасовым, активным борцом против академизма и за реалистическое искусство.

Аркадий ЦФАСМАН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном или электронном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету в печатном виде вы можете здесь, в электронном виде здесь, купить актуальный номер газеты с доставкой по почте здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь

Социальные сети