Одна за всех, как Христос
Валерию Ильиничну Новодворскую многие считали юродивой. Подтрунивали над ней. Причем, не только враги, но и свои «ребяты-демократы». И когда она говорила какие-то радикальные, а то и страшные вещи, например о «кровавом путинском режиме», можно было вместо того, чтобы задуматься, отмахнуться: а, Новодворская, что с нее возьмешь – юродивая (варианты: экстремистка, сумасшедшая).
В этом качестве Валерия Ильинична была, видимо, очень удобна путинским спецслужбам. Более удобна, чем опасна. Когда страшные разоблачающие вещи, которые она говорила, обществом воспринимались как слова юродивого, это во многом нивелировало содержание. Страстность и убежденность, с которой это всё произносилось, воспринимались как эпатаж. Тяжелая форма речи, что было следствием пыток и лечения в психушке еще в советские времена, добавляли происходящему карикатурности – чем не находка для режима? Тем более что эта юродивость и карикатурность многими подсознательно распространялись на всех «либерастов» и «национал-предателей».
Не случайно ее однажды пригласили даже на НТВ на памятную дуэль с Марией Арбатовой (передача «К барьеру!»), которая играючи положила Новодворскую на лопатки. Нет сомнения, что пригласили именно с этой целью – превратить ее ответы в балаган, публично, на всю страну высмеять ее. Ведущий Соловьев и писательница Арбатова соревновались друг с другом, кто изощреннее подколет Новодворскую, спровоцирует на эпатаж, обескуражит демагогией, резонансно вгоняя друг друга и публику в издевательский раж. Публика, тот ее сорт, который потом назовут условным «Уралвагонзаводом», только что не улюлюкала от восторга. А Валерия Ильинична, словно не замечая этого садистского веселья, твердила свое, видимо, рассчитывая в эту редкую минуту, когда ее пустили в федеральный эфир, докричаться хоть до кого-то.
Наблюдая эту «дуэль», я вспомнил сцену, свидетелем которой мне пришлось быть как-то в зоопарке. Бурый медведь, встав в своей клетке на задние лапы, пытался раздвинуть прутья решетки, чтоб вырваться на свободу. Он ревел от отчаяния и бессилия, бился головой о прутья, раздирал когтями грудь, и по морде его катились самые настоящие человеческие слезы. В шоке от этой сцены, по-моему, был я один. Все кругом смеялись, тыкали пальчиками в медведя и поднимали деток, чтоб те лучше видели… Это был уже второй раз в жизни, когда я вспомнил ту давнишнюю сцену. Первый раз это было во время выступления Андрея Дмитриевича Сахарова с трибуны Съезда народных депутатов СССР, когда его «захлопывал» всесоюзный «Уралвагонзавод».
Матвей Ганапольский как-то во время одной из бесед с Новодворской на «Эхе Москвы» несколько раз рефреном повторял ей, похохатывая, будучи, видимо, очень доволен своей остроумностью: «Валерия Ильинична, про „кровавый режим Путина“ мы в курсе…» А она упорно продолжала говорить про «кровавый режим». Для нее это выражение не было метафорой, фигурой речи и уж, конечно, тем, что можно было бы обратить в шутку. Потому что – взрывы домов, война в Чечне, «Курск», «Норд-Ост», Беслан, далее по списку – это для нее не шутки, а преступления. Она пыталась, пропустив всё это через себя, донести до сограждан осознание того, кто руководит страной. Но большинство не было расположено отвлекаться от халявы, свалившейся на них в «золотые нулевые». А тем более над чем-то задумываться, чему-то ужасаться. «Пир во время чумы».
В этом смысле я могу сравнить ее судьбу только с судьбой Христа, принявшего мученическую смерть на кресте за всех людей. Можно ли представить, чтобы в любой из европейских стран население продолжало как ни в чем не бывало жить и веселиться после хотя бы чего-то одного из вышеприведенного списка, не призвав свое правительство к ответу? В России же большинству до этого дела нет. Ужас от происходящего, который должны были бы испытывать миллионы, испытывала она одна (ну и еще немногие, такие же юродивые).
Господа, которых покоробит сравнение с Христом, – потéрпите. Потому что Валерия Ильинична как никто другой тянет на это сравнение. Она в буквальном смысле пожертвовала собой за всех нас. Еще в юности, выступив против Советской власти, сломав свою жизнь, подорвав здоровье… И боль, и стыд за свою несчастную родину – раньше СССР, теперь Россию – она брала на себя одну. И пыталась что-то изменить – то, что должны были бы делать все сообща – она одна, одна за всех. «До полной гибели всерьез».
Общество, в котором такие люди, как Валерия Новодворская, считаются юродивыми (всего лишь за то, что всегда имеют смелость называть вещи своими именами), само является юродивым. И, боюсь, ничья смерть – хоть даже и Христа – это общество уже не спасет.
Вадим ЗАЙДМАН
© 2015 Еврейская Панорама. Все права защищены.
